Книга о счастье и несчастьях | страница 76
Главным звеном цепи, за которое тянуть, намечается машиностроение. И это правильно. Только это быстро не делается — обновление машин. Еще нет тех конструкторов, которые чертежи нарисуют, нет материалов, нет станков. Все запущено и устарело.
Это же мне говорят знакомые директора. Оценить могу, все же — инженер…
Приятно очень, конечно, надеяться на ускорение, но уже столько в прошлом было разочарований!
В четверг похоронили старого приятеля — Авенира Андреевича Смирнова. Прошло меньше трех недель, как был у него.
И вот — могила. Родные прощаются. Закрывают крышку гроба (теперь гвозди не бьют — крючки)… Опускают. Гремят первые комья земли. Спорая работа могильщиков, кажется, даже трезвых — веяние времени… Оформляют холмик, кладут цветы.
Все. Нет Авенира. Еще одна маленькая ниточка оборвалась. Даже когда не виделись, к праздникам обменивались письмами. На его столе так и осталась недописанная мне поздравительная открытка…
Ходил в обход по книжным магазинам. Накупил две торбы, большинство — не знаю для чего. Подержать. Но начал уже читать Окуджаву — «Свидание с Бонапартом». Пока не разобрался. Очень люблю Окуджаву… Его все любят.
Вчера на конференции подвел итог за октябрь и за десять месяцев. Оказалось прилично.
Идут последние работы по ремонту. Частным образом наняли плиточников. Они положили шлакосталовые белые плиты в вестибюле для родственников. Помещение сразу повеселело. Это особенное место. Велика в нем концентрация чувств. Ждут диагноза, ждут окончания операции, ждут сообщений из реанимации: проснулся, переведен в палату, готовится к выписке или — умер… Если бы можно подсчитать все эти чувства и разделить на площадь пола, не найти такого другого места по концентрации страстей и страданий.
Вчера прошел по отделениям, и сердце порадовалось. Вспомнилось: так было на войне, когда удавалось хорошо развернуть госпиталь и измученные раненые, хотя бы на недельку, обретали покой, тепло, сытость и успокоение от болей.
Получили «на сохранение» от Худфонда 130 картин, побывавших на выставках.
С ними, с картинами, тоже маленький скандальчик: старшие сестры не хотели брать. Утром на конференции обсуждали:
— А вдруг украдут! Вон некоторые по 400 рублей оценены! Да и нарисовано черт-те что. Иные больные плюются на такую мазню!
Картины отбирали Бендет и Ваднев. Конечно, они толк знают и вкусы имеют передовые. Соответственно и набрали. Никаких тебе ударников, строительных лесов, политических сюжетов.
