Первый раз в 1933-м. Совсем смешно. На нашей деревянной электростанции была повышенная пожарная опасность, и дежурили пожарники. Грешным делом, относились к ним плоховато: работа казалась слишком спокойной. Зимой около котлов тепло, бывало, и заснет который. Завелась такая вредная забава у шестнадцатилетних мальчишек-зольщиков — обливать водой спящего пожарника. Как-то днем, зимой, я шел по коридору с чернильницей из конторы к себе в дежурку. Навстречу бежит такой зольщик с большим ковшиком:
— Коля, пожарник спит! (Мне, начальнику смены, было 19 лет, и все подчиненные звали меня Колей.)
Будто бес толкнул: я взял и плеснул ему в ковш чернил.
Пожарник долго пытался отмыть свою брезентовую робу в бочке с водой и не мог. Химические чернила прочные.
Через неделю вызывают меня к следователю — злостное хулиганство. Подписка о невыезде. Значения не придал, посмеялись с друзьями. Весной — суд. Честь честью. Обвинительное заключение: преступление на грани вредительства. Когда прокурор читал, я так и охнул: «Упекут!» Но пронесло. «Принимая во внимание отличную характеристику с завода, штраф 50 руб.» Надо было мне запомнить имя того хорошего судьи, так нет — молодость беспечна. По тем временам все могло статься…
Второй случай был уже перед смертью Сталина.
В 1952 году Лида поступила в Киевский мединститут, одержимая мечтой о хирургической карьере. Меня пригласили заведовать клиникой в Туберкулезном институте, докторская диссертация уже была представлена к защите. Как ни крути, пришло время уезжать из Брянска. Со слезами я расстался с друзьями и с областной больницей. Было это 10 ноября.
Сначала в Киеве мне было плохо. Хирургия долго не налаживалась. Я хандрил и ездил в Брянск оперировать легкие и пищеводы. То есть успел съездить раза три-четыре.
В январе 1953 года получаю письмо от своего друга Исаака Асина, патологоанатома: «Не приезжай. Берегись. Тебе угрожают большие неприятности». Не придал значения. Ездить уже и так было некогда. Пошли операции.
Но скоро пришло разъяснение. Оказывается, против меня началось следствие. Уже вызывают на допросы. Собираются предъявить: «Эксперименты на людях».
В Брянской больнице за пять с лишним лет я развернул большую хирургию. Одних только резекций легких при раках, нагноениях и туберкулезе было сделано свыше двухсот. Получены отличные результаты. Все удаленные части легких исследовались. Исаак собирался написать по ним диссертацию. Поскольку провинциалам в столицах не верят, то весь материал хранился, складывался в бочки с формалином. И вот пришел следователь с милиционером и бочки эти опечатал. Исаака допрашивали: «Подтвердите, что Амосов удалял легкие здоровым людям».
