Глиняные книги | страница 6
Михаил Васильевич Никольский.
М. В. Никольский не заведовал кафедрой и не вел курса в университете. Реакционные круги не могли допустить, чтобы этот прогрессивный ученый пропагандировал свои передовые идеи среди студентов. Вследствие этого он всю жизнь находился на положении «частного» ученого. Ассириолог, пользовавшийся мировой известностью, вынужден был одно время служить корректором.
Но трудности не сломили его упорства и воли. Самостоятельно, в семидесятых годах прошлого столетия, овладев новой наукой, М. В. Никольский далеко двинул ее вперед.
Шумерийские военные сцены. Мозаичные изображения из города Ура.
Гениальный исследователь и самобытный ученый, он был лишен в царской России какой-либо поддержки со стороны государства. Всеми своими замечательными достижениями и открытиями М. В. Никольский обязан только себе, своей неукротимой жажде знаний, неиссякаемой вере в торжество человеческого разума. Высокое стремление прославить родную, русскую науку двигало им, побуждало преодолевать тысячу трудностей, неизбежно встающих перед каждым, прокладывающим новые пути в огромном океане неведомого.
Отцом русской ассириологии называют теперь Михаила Васильевича Никольского, и он по праву заслужил это высокое звание.
Представьте себе путника, заблудившегося в густой чаще леса. Часами бродит он, и всё гуще лесная мгла, и всё мрачнее обступившие его деревья, и, кажется, вовек не выбраться ему отсюда.
Но вот он напал на какие-то человеческие следы. Они привели его к извилистой, едва заметной тропке, а она в конце концов вывела его на просторную дорогу, вдоль которой бегут телеграфные столбы. Он узнаёт местность, он видит, что находится почти у цели. И невольно вздох облегчения вырывается из его груди. Ему хочется петь, смеяться, поделиться с первым встречным обуревающей его радостью.
Так и ассириолог, расшифровывающий древние письмена. Вначале — непроглядная сплошная тьма, кажущаяся иногда безысходной. Временами одолевает отчаяние и кажется, что выше человеческих сил проникнуть в смысл документа, пролежавшего несколько тысячелетий в земле.
Но вот в этой непроглядной тьме начинает брезжить луч света. Сначала вырисовываются очертания отдельных слов, затем — обрывки фраз. И вот уже перед исследователем предстает кусок жизни, такой красочной, своеобразной и неповторимой, какой не изобразит ее даже самая причудливая фантазия художника.
Но чаще всего один документ открывает лишь маленький, ограниченный кусочек жизни. Отвечая на один какой-нибудь вопрос, он поднимает перед исследователем десятки других, над которыми тот раньше и не задумывался.
