Легенды, анекдоты, частушки, пословицы и поговорки об октябрьских событиях 1917 года сыпались как из рога изобилия. Это было требование времени, некий социальный заказ, сделанный обществом низовой культуре. И заказ был выполнен. «Давайте выпьем, Владимир Ильич». — «Нет, батенька, больше не пью. Помню, как в апгеле нализались. Занесло на Финляндский вокзал, взобгался на бгоневичок и такую х… нес, до сих пор разобгаться не могут».
Похоже, что разобрались. Во всяком случае, в городском фольклоре остались две формулы, позволяющие надеяться на то, что на «холостой выстрел» общество с такой легкостью уже не поддастся: «Выстрел „Авроры“ — начало террора» и «Ленин и теперь лживее всех лживых».
Кроме общественной необходимости, в фольклоре существует еще и так называемый официальный заказ на фольклор. Впервые Петербург столкнулся с этим идеологическим явлением еще при Петре I, когда возникла острейшая необходимость оправдать строительство новой столицы в непроходимых гибельных болотах Приневской низменности. Как известно из евангельских мифов, один из первых и любимых учеников Иисуса Христа Андрей Первозванный, проповедуя новую религию в скифских землях и на территории будущего русского государства, дошел до земель, на которых в будущем возникнет Новгород. Однако такого мифа, каким бы лестным и необходимым для православного государства он ни казался, Петру было недостаточно. И тогда появилось апокрифическое произведение «О зачатии и здании царствующего града Сан Петербурга», в котором анонимный автор рассказывает легенду финских аборигенов о том, что «апостол Христов святый Андрей Первозванный» от тех мест пошел дальше, дошел до устья Невы, и когда «имел шествие рекою Волховом, и озером Невом, и рекою Невою… на оных местах многажды видимо было света сияние». А дальше легенда рассказывает, что, по представлениям древних обитателей невского края, «света сияние», то есть северное сияние, появляется там, где в будущем возникнет «стольный град». Так фольклор впервые в петербургской истории был поставлен на службу государству.
Необходимость в таком служении не исчезла и по прошествии столетий. В 1961 году на очередном съезде КПСС Никита Хрущев решил провести постановление о выносе тела Сталина из мавзолея. Предполагаемая реакция общества была непредсказуема. Могло быть всякое. И тогда в верхних этажах власти решили придать акту выноса тела идеологическую окраску. Призвали фольклор, якобы представляющий глас народа. На трибуну съезда вывели старейшую большевичку, которая дрожащим не то от волнения, не то от возраста голосом поведала замершим от неожиданности делегатам, что «сегодня ночью» во сне ей явился Владимир Ильич и сказал, что не хочет лежать рядом с человеком, который принес так много горя народу. Это был редкий случай единодушия фольклора с властью. Правда, и в этом случае фольклор решил подкорректировать мнение случайно выжившей в сталинской мясорубке большевички. Появился анекдот на ту же тему, но с более четко выраженными акцентами: когда Сталина внесли в мавзолей, Ленин сказал: «Никогда не думал, что ЦК партии подложит мне такую свинью».
