— Э-э, нет, братец! Была, есть и вечно будет. В тех городах, которые ты перечислил, уже созданы, уже действуют подпольные партийные организации. Они поднимают народ, и скоро этот народ придавит вас к ногтю.
— Пока мы давим!
— Недолго вам осталось. Ведь от бессилия свирепствуете. Скоро, очень скоро народ спросит с вас за тысячи замученных, расстрелянных! За все сполна платить будете!
— Ну, поговорили умненько — и будет! — прервал его Свиридов. — Вопрос все тот же — кто мог войти в состав Томского подпольного горкома?
— Не знаю я, Свиридов. Я же был арестован тобой за несколько дней до занятия Томска белочехами. Кроме того, я возвращался из Москвы.
— Я понимаю, что наверняка ты не можешь знать. Но предположительно.
Полипов, лишний и забытый, сидел у стены, с недоумением наблюдая за допросом. Зачем Свиридову фамилии томских подпольщиков, когда своих, новониколаевских, он оставил в покое? Или он врет, Свиридов этот, Субботин и все остальные давно арестованы? И сейчас, после Антона, Свиридов начнет их вызывать по одному на очную ставку с ним, с Полиповым? Ну да, так, наверное, и будет! Вот зачем он, Полипов, доставлен сюда, в контрразведку. Непонятно только, почему именно таким способом, зачем его били тут.
И Полипов, мгновенно представив, что через несколько минут ему надо будет глядеть в глаза Субботину, облился холодным потом.
Однако события развернулись совсем по-другому.
— Значит, не будешь говорить? — переспросил Свиридов Антона.
— Я не предатель.
— Тебя-то мы все равно расстреляем. Пожалей хотя бы жену. Она на грани сумасшествия. Сына своего пожалей. Тетку свою… Ту сердечные припадки колотят, ты ее фактически погубил уже. Но жену и сына можешь спасти еще. Ну? Хотя бы предположительно?
Полипов видел, как лоб и щеки Антона покрылись крупной испариной.
— И предположительно я вам ничего не скажу. — Голос Антона осип, он громко глотнул слюну. — Пора бы это понять.
— Заговоришь, неправда… Косоротов!
И Косоротов втолкнул через порог Лизу. Антон и Полипов враз встали. Постояв, Полипов сел, а Антон продолжал стоять, держась за край стола.
Смотреть на Лизу было страшно. Растрепанная, в лохмотьях, она диким взором обвела комнату.
— Сын… Где мой сын? Что вы с ним сделали?! — заголосила она, упала на колени, поползла к столу.
— Лиза! Лизонька! — Антон кинулся к жене, поднял ее, но Свиридов торопливо вышел из-за стола, отшвырнул от Антона жену.
— Юрка жив-здоров пока. — И повернулся к Антону: — Будешь говорить?
