Катерина поверила ему. Она вообще хорошо чувствовала свое тело. Хорошо танцевала, играла в волейбол, в теннис, хорошо водила машину. Она чувствовала мужчину, как механизм со своими особенностями — так же, как чувствовала станок, испытательный стенд. Надо только понять особенности механизма и подстроиться. Позднее она была всегда готова на импровизации, если мужчина этого хотел, но стеснялся, не мог решиться — тогда она решала за него. Некоторые мужчины любили, чтобы решали за них, направляли, диктовали…
Катерина разбудила Рудольфа утром перед тем, как должна была прийти Людмила с вечерней смены. Рудольф снова потянулся к ней, но он спешил, и все быстро закончилось.
У двери он поцеловал ее, вернее, клюнул в губы и ушел.
Людмила вошла, оглядела ее и сказала:
— Сегодня ты не работник. Позвони, скажи, что заболела, отоспись.
— Мне надо обязательно, — объяснила Катерина.
Она смотрела, как завтракает Людмила, ей есть не хотелось.
— Ну, как он? — спросила Людмила.
— Не знаю. Мне не с кем сравнивать…
— Расскажи, как все было.
— Собственно, нечего. То ли было, то ли нет…
Катерина не стала рассказывать. И потом она никому никогда не рассказывала о своих отношениях с мужчинами.
— А как он отреагировал на то, что ты не дочь академика и через два дня съезжаешь с этой квартиры?
— Никак, — ответила Катерина.
— Совсем никак? — поразилась Людмила.
— Совсем никак, — подтвердила Катерина. — Мы об этом просто не говорили.
— А как же дальше?
— Как-нибудь!
— Ты тогда объясни все Изабелле.
— Может быть, — согласилась Катерина. Ей не хотелось думать, что будет через два дня или через два месяца. Что будет, то будет!
Катерина приехала на фабрику, увидела Леднева, он ругался с бригадиром слесарей, который не дал наладчиков в ночную смену, поэтому половина станков с утра не работали.
— Успокойся, — Катерина улыбнулась Ледневу, погладила его по плечу.
Леднев почему-то смутился, посмотрел на нее внимательно и с удивлением спросил:
— А чего ты сегодня такая красивая?
— Только сегодня? — переспросила она.
— Всегда, но сегодня особенно…
Катерина улыбнулась ему и пошла договариваться с бригадиром. Опытного наладчика она отправила на совсем старые станки, а сама вместе с молодыми слесарями перешла на регулировку прессов. У нее все получалось в этот день. Она никогда еще не испытывала такого спокойствия и умиротворенности. Она не торопилась, в столовой встала в самый конец очереди. Почему мне так хорошо, думала она. Ведь ничего не изменилось в моей жизни! Может быть, изменилось?
