Морозный воздух забрался под одежду. Рома запахнул пальто, заметно полегчавшее после выгрузки «проклятых» устройств. Вода уже не текла вдоль бордюра, но рабочие аварийки в оранжевых робах ещё копошились на месте аварии. Роман достал телефон, намереваясь вызвать такси. В этот момент поступил вызов. «Аня» — высветилось на дисплее.
Роман несколько мгновений смотрел на вибрировавшее устройство, словно пытался предугадать, что хотела сестра. Затем провёл пальцем по экрану и поднёс телефон к уху.
— Привет, сестричка!
На том конце линии молчали, затем послышался тихий всхлип. Рома подумал, что это неполадки сети.
— Алло? Анюта?
— Мама умерла, — полушёпотом произнесла сестра.
* * *
Ровно через двадцать четыре часа Роман нажал кнопку дверного звонка в родном подъезде. Глухой трелью отозвалась некогда весёлая мелодия. За прошедшие сутки он почти не сомкнул глаз, только в поезде покемарил минут сорок. Всё остальное время душу рвала тоска. Щемящая и невосполнимая. Забирающая волю к жизни, всякие мысли и желания. В голову стучала настойчивая мысль: «Это розыгрыш или шутка. Может быть ошибка».
Всю дорогу Рома старался не расплакаться. Когда услышал знакомую с детства трель звонка, по щеке скатилась предательская слезинка. Щёлкнул замок, дверь распахнулась. На пороге стояла Аня. Глубокий белёсый шрам на её левой щеке отчётливо выделялся на покрасневшем и опухшем от слёз лице. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Аня бросилась на шею Роману и разревелась в голос. Рома чувствовал слёзы, катившиеся по щекам. Он занёс сестру в квартиру, захлопнул дверь. В жилье было холодно и сильно пахло газом.
Рома оторвал от себя сестру, быстро скинул обувь и прошёл на кухню.
— Я… я… — лепетала Аня.
Духовка раскрыта, но раззявлено и окно.
— Я не буду… передумала… — Аня держась за стену, вошла следом. — Прости, — опустила глаза.
— Ты с ума сошла! — прошептал Рома.
Он чувствовал, что если бы сейчас нашёл ещё и мёртвую сестру, то наверно б и сам повесился. Несколько раз он посмотрел на духовку, окно, Аню. Затем хлопнул раскрытой дверцей печки. Всегда любвеобильный Васька, теперь затаился, словно чувствовал, что сейчас лучше не показываться людям.
— Пойдём, — Рома приобнял Аню и повёл её в комнату. — Как это произошло?
— Утром, за завтраком… — хлюпала носом сестра. — Как обычно… Поели… Она сказала, что сердце болит… за тебя, — посмотрела в глаза брату. — А потом…
Роман усадил её на софу. Скинул верхнюю одежду. Затем сел рядом и прижал к себе. Держал за плечи и всеми силами старался не расплакаться.
