Мать, молча, слушала. Когда поток Иркиных слов иссяк, напомнила, как она четырнадцатилетней девчонкой спала с отчимом.
— Вспомни, каково было мне?
— Димка тебя не любил! Да и всех нас тоже!
— Неважно! Он был моим мужем, а не любовником!
— Да, этот мужик держал в страхе тебя, меня, Серёжку. Нашла, что вспомнить, эпизод пятидесятилетней давности.
— Для тебя это эпизод из многочисленных связей, а для меня — законный муж!
— Господи, да сколько у тебя было этих законных мужей? Со счёта собьёшься! Пятый или четвёртый? Поэтому я замуж не выхожу. Всю жизнь страх, что придёт говнюк на всё готовое и испортит жизнь! Хотя, что тут уже портить? Когда родная доченька такой сюрприз преподнесла.
— Вот видишь, — усмехнулась зло Тамара Борисовна, — как жизнь всё повторила, по спирали.
— Не знаю, кто что повторил, у меня больше дочери нет! Выгнала! Отказалась от неё. Пусть с любым теперь спит под забором! Или идёт в публичный дом! Я заботилась, кормила, одевала, заграницей учила, денег не жалела. Вот, как она мать родную отблагодарила! Сучка! Всё ей мало было, с двенадцати лет таскается. Ладно, хоть с умом больше в подоле не приносила.
— А ты жестокая! Я тебя простила тогда, не выгнала на улицу.
— Сама на эту улицу пошла, после всего!
— Верни дочь, она у тебя одна! Одумайся, это мужики кобели. Вспомни Серёжку, когда сноха была в больнице, и я ему пятерых девок подсунула, он тоже не устоял. Запомни, ни один козёл от огорода с капустой не откажется! А Арина красавица, в нашу породу. Ну, даже если и строила глазки, простительно. Вот сейчас зашьёшь, поедет к султану, и не до мужчин станет. Будет один, всю жизнь её мучить. Это же такой кошмар, постоянно сверху над тобой только одно лицо!
Мать описала картину будущего так ярко и живо, что Ирка рассмеялась. И, казалось, уже отошла недавняя боль и обида от предательства дочери.
— Поверь, мне тяжело было её простить, когда она замутила с Толиком…
Ирка вытаращила на мать глаза и отказывалась верить в вышесказанное. Женщина думала, что та сейчас специально наговаривает на внучку, сваливая на неё все свои грехи. Но она, клялась, что это истинная правда. И поэтому Анатолий сбежал, не взяв ничего, даже собственного паспорта. Дочь, однако, не хотела верить словам матери.
— Ей что, одноклассников не хватило, чтобы упасть к старому, дряхлому Толику в объятья?
— Этот вопрос могу задать тебе, когда ты четырнадцатилетняя девочка искала связи с сорокалетним Дмитрием.
