— Никак. — подтвердил Болдин. — Но главное, он больше не откликается на эксперименты.
— Как это, — Екатерина Ивановна беспомощно улыбнулась.
— Очень просто, — ответил Иванов. — Он устал, мы изучили его, мы возложили на него наши надежды, а он вышел из игры. Он перестал развиваться.
Он ускользнул от нас. Он перепутал все, он стал другим человеком, что-то с ним произошло такое, чего мы не можем объяснить, и вот — эти картины.
— Скажите, я, конечно, боюсь задавать лишние вопросы, — сказала Екатерина Ивановна, — это все произошло, вы думаете, в результате ваших, так сказать, опытов?
— Я скажу сразу, — отозвался Иван Иванович, — что ничего ведь не произошло, просто вот эти картины, они нас волнуют, откуда это в нем, в нашем Петруше взялось, такое безумное стремление?
— А может, он того, — Болдин показал пальцем у виска.
— Совершенно исключается, — говорю вам со всей ответственностью, мы устраивали консилиум и не один, — отпарировал Иванов. — Все единогласно говорят, что никаких отклонений, к тому же, совершенно серьезно, все, что мы тут делаем, абсолютно безопасно, никакого вреда для психического здоровья.
— Ну вот и все, — подытожил Болдин, — потом вы, Катя, вы не обижаетесь, что я вас так назвал? Нет. Потом, Катя, вы все узнаете подробнее, а на сегодня хватит. Я совершенно понял — нам нужен этот, как его, Иван?
Иван Иванович полез за книжкой и, не вынув ее, вспомнил:
— Майков, — сказал он.
— Да, Майков, — подтвердил Болдин, — я чувствую, а мое чутье редко обманывает меня, он нам нужен, Катя.
— Да, но я здесь зачем? — удивилась Екатерина Ивановна.
— Узнаете, все узнаете, не торопитесь, на сегодня уже и так достаточно. Вы сейчас домой?
— Да.
— Так я вас подвезу. Попрощаемся с Иваном Ивановичем. Иван Иванович, до завтра.
— До завтра, — Иван Иванович смотрел на них своими карими, немного восточными глазами.
Глаза эти, немного пронзительные и вместе с тем нежные, так и стояли перед глазами у Екатерины Ивановны, когда она тем же странным путем вместе с Болдиным выходила на улицу, вернее, все в тот же колодец, где их ждала «Волга».
— Ты устал? — спросила она у Ивана Геннадиевича уже в машине, неожиданно переходя на ты.
— Я привык.
— К чему?
— К усталости. Она для меня обычное дело.
— Отдохни.
— Ничего, отдохну…
— Скажи, вам очень нужен этот Майков?
— Да, это на сегодня единственная наша зацепка, может быть, появятся другие, но на сегодня — он единственная, а я привык пользоваться любым шансом, если он есть. Нельзя пренебрегать шансами.
