Однако проблемы личного и финансового характера, внезапно появившиеся осенью 2013-го года, заставили меня задуматься о перемене места. Место было хорошо насиженным и густо омытым кровью врагов моих – подобием эдакого трона стабильности в центре всеобщего хаоса. Надеясь, что мои личные проблемы как-нибудь уладятся сами собой, я уехал встречать Новый год в Камбодже, где провёл месяц в злачных переулках Пном Пеня, на белых пляжах Сиануквилля, внутри загадочных построек Ангкора и на пирамиде Ко Кхера.
Хорошенько "оттянувшись" в тропиках, я вернулся, полон надежд, и приступил к работе. Но надежды были напрасны – ни семейная, ни финансовая проблема не решались, а к ним добавилась ещё и проблема тотально прогрессирующей деградации как местной медицины, так и и всей медицины российской.
"Надо же, как бывает – ты остаёшься самим собой, а обстоятельства кардинально меняются ,– с грустью подумал я. – Вот так динозавры и вымерли".
Поэтому я предпочёл закончить свою врачебную одиссею, вернувшись в ту самую больницу, в которой когда-то проходил интернатуру (см. в начале).
Прошло чуть больше 26 лет, как я покинул это место, поэтому почти никто меня там не помнил, хотя я прекрасно помнил, тех, кто ещё продолжал работать, тех, кто уволился и тех, кто умер. Вскоре я всё уже знал обо всех и каждом. Меньшая часть пенсионного возраста ещё работала, половина из тех, кто не работал, ушла в частную медицину, половина переселилась в мир иной. Мои учителя сначала спивались, потом умирали. Мало кто умирал сразу. Кого-то из моих ровесников коснулся карающий меч правосудия, но врач всё равно возвращался работать после отсидки. Атмосфера оставалась какая-то удушливая, несмотря на прогремевшие социальные катаклизмы.
Да, невесело, невесело… а, главное, однообразно сложилась бы моя судьба, останься я здесь после интернатуры.
Травматологическая служба была организована по уму, не то, что в Мышкино, Кошкино, Шишкино – травматологическое отделение на 70 коек, круглосуточный амбулаторный травмпункт при приёмном отделении, и две поликлиники с травматологическими ставками – Старая и Новая. В Старой было всего полставки, которые в описываемое время занимал заведующий хирургическим отделением Новой поликлиники, сам травматолог-ортопед по специальности. Когда-то мы с ним были друзьями, но четвертьвековой перерыв в общении сделал своё дело, и бедняга совсем не помнил меня, или делал вид, что не помнил.
Был ещё постоянный травматолог в отделении реабилитации, эдакая синекура, которую занимал один из двух оставшихся травматологов-пенсионеров, с которым я когда-то обожал дежурить и мыться на операции. Он меня тоже не помнил, да мало ли интернов перебывало тут с тех пор. Крепкий ещё старик, он занимался только теми больными, которыми уже требовалось физиофункцональное лечение. Сквернейший характер служил ему мощной защитой от внешнего влияния и вовлечения в "коллегиальность", что я не смог не приветствовать.
