Конечно, юродское лицедейство «первых» в большой мере зависит от обстоятельств, от личности и от темперамента. Юродствовали не все цари, не все патриархи и не все епископы. Напротив, это редкое, даже из ряда вон выходящее явление. Однако такая ролевая возможность в древней Руси существовала и осознавалась — и это для нас важнее всего.
Итак, в старинной русской культуре близость царя и юродивого представляла собою стереотипную ситуацию. Этот стереотип был очень живуч. Он давал о себе знать даже в европеизированном окружении царевны Софьи Алексеевны. Когда дело шло о власти и — более того — о жизни и смерти, ее клевреты-западники вдруг забывали о чужой цивилизации. Она слетала с них, как шелуха, обнажая вековечное русское ядро.
На пороге осени 1689 г. Россия пережила дворцовый переворот. Партия Нарышкиных, за семь лет до того удаленная от власти, торжествовала победу. Вместе с царевной Софьей, заточенной в Новодевичий монастырь, пали ее сподвижники. Князь В. В. Голицын с сыном был сослан в Пустозерск, Ф. Л. Шакловитый, начальник Стрелецкого приказа и последний фаворит царевны, — колесован. Придворный поэт, проповедник и богослов Сильвестр Медведев, бежавший из Москвы и схваченный 13 сентября в Дорогобужском уезде, был в колодках посажен в «твердое хранило» Троице-Сергиева монастыря, пытан в застенке, расстрижен, соборно проклят и отлучен от «христианского общения» как вероотступник. 11 февраля 1691 г. он сложил голову на плахе. К розыску о павших правителях были привлечены десятки людей и в их числе юродивый из Нилово-Столбенской пустыни Ивашка Григорьев. В поле зрения тех, кто чинил розыск, он попал с самого начала.
5 сентября стрелец Стремянного Ивана Цыклера полку Андрей Сергеев показал: «Назад тому недели с две был де он… у старца Селиверстка (Медведева, — А. П.). И (старец, — А. П.) говорил: не бойтесь де, хотя царя Петра Алексеевича сторона и повезет, и много де будет ден на десять; а то де опять будет сильна рука сторона Софии Алексеевны».[222] Быв спрошен об этом показании, Медведев объяснился так: «Сказывал ему, Селиверстку, Федка Шакловитой: в великий де пост, на вербной неделе, приходил де к великой государыне из Ниловы пустыни юрод Ивашко; а чей словет, того ему не сказал; а грамоте де он умеет; и такия де слова, которыя он, Селиверстко, ему, Ондрюшке (стрельцу Андрею Сергееву, — А. П.), говорил, извещал Ивашко ей, великой государыне. И он де, Ивашко, сослан в Нилову пустынь; а за что сослан, того он не ведает. А он де, Ивашко, у него, Селиверстка, ночевал; а присылан был с Верху к нему, Селиверстку, для свидетелства юродства».
