А женщина, все так же не поднимая головы, сказала:
— Я всегда говорила, что они много летают. Днем, ночью. Вот и долетались!
И тут закричала Светлана. Антон даже испугался, заметив, как она изменилась в лице.
— Это он! Он!
Антон кинулся за ней следом по узкому изогнутому коридорчику и подумал, что только он один понял, кого Светлана имела в виду, — Рындина, своего бывшего мужа. И что имела в виду. Еще в училище, когда возвращались со стажировки, Антон услышал в вагоне, как рослый, охочий до спора дядька грозил кому-то, что назло, в отместку пустит свой самосвал с моста в реку, а сам из кабины не выпрыгнет. Он и реку похваливал, какая она у них глубокая, и все повторял одни и те же фразы, заикаясь, захлебываясь словами — ну псих, форменный псих… Рындина, конечно, не поставишь с ним рядом, только ведь и самолет не самосвал: тут только ошибись, и все обернется само собой.
У выхода Светлана чуть не столкнулась с какой-то женщиной, а Антон с разбегу даже обнял ее за плечи, чтобы не сбить, и удивился, что в руках у женщины полные ведра, что она идет спокойно от колонки домой, когда… когда случилось такое. И тут же увидел такси. Машина ехала медленно, колыхаясь на разбитых колеях, и зеленый огонек за ветровым стеклом тоже колыхался, будто пританцовывал. Антон выбежал наперерез, замахал чемоданом, но шофер выглянул, предупредил:
— Я московский, если в Москву — поеду.
— В Москву, в Москву, — твердил Антон. — Только потом. А теперь прямо… Несчастье, понимаешь, шеф, несчастье! Я заплачу. Сколько скажешь, столько заплачу! Шеф! — И вытащил бумажник и удивился сам, какой он толстый от денег, и вспомнил, что большая часть их тут на мотоцикл…
Шофер снисходительно молчал, и Антон грубо, он понимал, втолкнул Светлану на заднее сиденье и влез в машину сам, подгоняя шофера ехать, хотя и не представлял, где находится фабрика и какая именно и что значит «канава», которую упомянул говоривший по телефону.
Светлана молча плакала, крупные слезы катились по щекам, и она не догадывалась их вытирать.
Немощеная улица кончилась, колеса запрыгали на булыжнике, и такси поехало быстрее. По сторонам тянулись бревенчатые дома, на тротуарах люди собирались кучками, куда-то показывали. Шофер притормозил, справился, так ли они едут, и оказалось правильно; миновали плотину с темной глубокой водой, за ней уже виднелся только кирпич, темно-красный кирпич фабричных зданий, еще старой, наверно, царской постройки.
