Энин одарила ее сочувственным взглядом: кто-то так сильно поработал над сознанием несчастной, что она, не обладающая и маленькой толикой магического Дара, вовсю завывала о своём всемогуществе. Только безбожные изверги могли измучить беззащитное создание до умопомрачения, только изверги, называющие себя святыми.
Энин давно считала, что не страшится смерти, ведь жизнь уже не значит ровным счетом ничего, но, оказавшись на эшафоте, в кругу таких же ни в чем неповинных девушек, обреченных на мучительную гибель, она изменила решение. Теперь она жаждала жизни, с которой уже не раз прощалась, боялась огня, не желала умирать именно так, никому не сказав прощальных слов и ничего, кроме горстки пепла, после себя не оставив.
— Суда! — громко потребовала она у эстерца, который с факелом в руках уже подошел к мокрым поленьям.
— На суд вы не имеете права, милейшая, — криво улыбнулся священник, и в его глазах на миг мелькнули бесовские искорки.
Перед порогом неминуемой гибели, Энин вспомнила о всепрощающей Симионе и, вылавливая из памяти давно забытые слова, принялась читать молитву. И непонятно: то ли Богиня, услышав призыв, вмешалась в судьбу Энин, то ли само Провидение защищало ее, но маленький мальчик, которого она спасла во время нападения блуждающих мертвецов, всхлипывая и указывая на рыжеволосую колдунью, взмолился:
— Не убивайте ее! Она защитила меня. Защитите и вы спасительницу!
— Она не ведьма, — заступилась старуха, которую двумя днями ранее приютила в своей повозке Энин.
— Пусть будет суд! — раздался голос из толпы.
— Суда!
— Суда!
Подхватили другие миряне, пришедшие посмотреть на казнь. Но Приторий, не любивший долгих разбирательств, остался верен своему решению.
— Делайте свое дело, брат мой, — сказал он долговязому кату, лицо которого было покрыто уродливыми буграми оспы. — Жгите.
Тихий ропот и просьбы, волнами пробегавшие по толпе, быстро переросли в громкое требовательное гудение. Люди опасно подались вперед и, когда палач, не обращая внимания на вопли мирян, поджег хворост у столба Энин, где-то на краю сборища разыгралась драка — били святых братьев.
— Изверги, хватить карать невинных! — взревел кто-то и замолчал.
Приторий был удивлен, но, не желая раздувать горн недовольства, тихо приказал святым братьям:
— Отвяжите.
Эстерцы граблями и крюками растащили подожженные поленья и хворост, перерезали веревки. Один церковник подвел колдунью к Приторию.
— Не празднуй победу раньше времени, ведьма, — негромко сказал глава Ордена. — Миряне глупы и не видят твоей истинной сущности. Но завтра тебя будут судить, и мы расправимся с тобой тихо, без лишнего шума.
