– Амил, принесите амил! – выдохнул он. – Банка на тумбочке возле моей кровати.
Я ворвался в его комнату и вернулся с маленькой оловянной банкой, внутри которой находились круглые таблетки, похожие на миниатюрные крекеры в клочьях ситца. Молодой страдалец сломал одну в своем носовом платке и немедленно погрузил туда лицо. Я внимательно наблюдал, и когда тонкий запах достиг моего носа, он был нефтяной и маслянистый. Плечи молодого мужчины расслабились после долгой муки, судорожные и быстрые вздохи стали естественным дыханием и после внезапной остановки ожесточенной битвы за жизнь воцарилась сверхъестественная тишина. Между тем спрятанное лицо покраснело до ушей, и когда оно наконец поднялось, раскрасневшаяся кожа была словно оптической иллюзией.
– Он заставляет кровь отлить от сердца, – прошептал Медликотт, – и останавливает приступ на какое-то время. Если бы только это продолжалось! Но больше одного раза без присутствия врача его использовать нельзя. Даже одного достаточно, чтобы вы почувствовали запах серы… Что-то случилось? Вы прислушиваетесь к чему-то! Если это полицейский, то мы поговорим с ним.
Это был не полицейский; это был даже не звук снаружи, который я уловил во время внезапного прекращения схватки за дыхание. Это был шум, звук шагов в комнате под нами. Я подошел к окну и высунулся: прямо под ним, в оранжерее, можно было видеть слабый проблеск света в соседней комнате.
– Одна из комнат, где находятся подарки! – прошептал Медликотт у моего локтя. И когда мы отошли чуть в сторону вместе, я впервые открыто посмотрел ему в лицо.
Я посмотрел ему в лицо как честный человек, потому что чудо должно было сделать меня таким вновь. Швартовые отданы – мой курс неизбежен. Моей целью стало предотвратить то, что я сам пришел сюда совершить! Довольно продолжительное время я уже не мог и подумать о том, чтобы обокрасть этот дом, но теперь я мог позволить себе признать невозможность этого и перестать испытывать бурю эмоций при мысли о Раффлсе и астматике. Я мог сыграть в игру с ними обоими, потому что это была одна и та же игра. Я мог сохранить свою честь вора и все-таки восстановить часть того, что я потерял как честный человек!
Вот о чем я думал, когда мы стояли лицом к лицу, напрягая слух в попытке расслышать, что происходит под нами. Наши взгляды встретились в беспокойстве. До нас донесся еще один приглушенный звук, но мы не услышали, а скорее почувствовали его под ногами… и обменялись мрачными кивками, чувствуя прилив энергии. Но к этому времени Медликотт был так же беспомощен, как раньше. Румянец исчез с лица, и его громкое дыхание испортило бы все. Жестами я предложил ему остаться там, где он был, и предоставить неизвестного мне. И все тем же порывистом шепотом, с таким же проницательным взглядом, который смутил меня не раз во время нашего бдения, молодой Медликотт сказал то, что вновь остудило кровь у меня в венах.
