Со своей стороны Иоанна, напуганная этими приготовлениями к войне, отправила послов во Флорентийскую республику, дабы оправдаться в преступлении, вменяемом ей в вину людской молвой, и, ничтоже сумняшеся, принесла свои извинения венгерскому королевскому двору. Брат Андрея ответил ей сокрушительно лаконичным письмом:
«То, что ты и прежде вела разнузданную жизнь, узурпировала власть в королевстве, не покарала убийц мужа своего и взяла себе нового, и извинения твои не оставляют сомнения в том, что ты приложила руку к убийству супруга!»
Катерину Тарентскую угрозы Людовика Венгерского не слишком впечатлили. С прозорливостью и хладнокровием, никогда ей не изменявшими, она оценила ситуацию, в коей оказались ее сын и королева, и поняла, что спасти их может лишь примирение с Карлом Дураццо, смертельным врагом, чьи требования как можно скорее следует удовлетворить. Пускай выбирает: либо он поможет им отразить нападение венгров и, когда опасность минует, они сочтутся, либо поступит иначе и все равно окажется в проигрыше, поскольку они погибнут, но в своем падении увлекут и его.
Соглашение заключили в саду Кастель-Нуово, куда Карл явился по приглашению королевы и тетушки Катерины. Иоанна пожаловала кузену Дураццо вожделенный титул герцога Калабрийского, и Карл, удостоверившись, что теперь он – наследник престола, немедленно выступил на Аквиллу, к этому времени поднявшую знамя венгерского короля. Злосчастный герцог и помыслить не мог, что спешит навстречу своей погибели.
Императрица Константинопольская печально смотрела, как человек, которого она ненавидела более всех других, удаляется с радостью в сердце, ибо женское ее сердце предсказывало ему несчастье. Прошло совсем немного времени, и она сама, совершив все предательства, на этой земле ей отмеренные, и утолив свою жажду мести, слегла от неведомой хвори и угасла стремительно, не обронив ни единой жалобы и ни в ком не вызвав сочувствия.
К этому времени венгерский король с грозной армией пересек Италию и вошел в королевство со стороны Апулии. Всюду на своем пути он получал от владетельных сеньоров знаки сочувствия и симпатии, и правители Вероны Альберто и Мартино делла Скала, желая доказать, что считают его дело правым, предоставили ему три сотни конников. Известие о приближении венгров повергло неаполитанский двор в неописуемое смятение. Оставалась надежда, что Людовика остановит папский легат, прибывший в город Фолиньо, дабы именем Папы и под страхом отлучения воспрепятствовать его дальнейшему продвижению, если Святой престол не даст на то своего позволения. Но Людовик Венгерский ответил легату Климента, что, утвердившись на троне Неаполя, который является фьефом римской Церкви, будет исполнять все, что предписывает ему оммаж, но, пока этого не случилось, отчет намерен держать только перед Богом и своею совестью. И вот, армия короля-мстителя с молниеносной быстротой оказалась в самом сердце королевства, прежде чем в столице успели принять хоть сколько-нибудь серьезные меры, чтобы отразить вторжение. Мешкать было нельзя: королева, собрав самых преданных баронов, заставила их присягнуть на верность Людовику Тарентскому, коего она объявила своим супругом, и, со слезами на глазах распрощавшись с верными своими подданными, тайно среди ночи взошла на борт провансальской галеры и отплыла в Марсель. Людовик Тарентский, как и пристало доблестному рыцарю, вышел из Неаполя во главе трех тысяч конников и значительного отряда пехоты и расположился на берегах реки Вольтурно, преградив тем самым противнику путь. Однако венгерский король упредил этот стратегический маневр и, пока неаполитанцы ожидали его в Капуе, перевалил через горы в области Алифе и Морконе, прибыл в Беневенто, где и принял в тот же день неаполитанских послов. Те в изысканных и красноречивых выражениях поздравили его с прибытием в страну, поднесли ключи от города и поклялись повиноваться ему, законному наследнику Карла I Анжуйского. Новость о капитуляции Неаполя быстро достигла войск королевы, и все принцы крови и военачальники, покинув Людовика Тарентского, поспешили укрыться в столице. Дальнейшее сопротивление не имело смысла. Людовик с ближайшим своим советником Никколо Аччайоли тоже отправился в Неаполь – в тот же вечер, когда родичи его покинули, спасаясь от захватчиков. Надежды на спасение таяли с каждым часом. Братья и кузены принялись умолять Людовика побыстрее уехать, чтобы не навлекать на целый город мстительной ярости венгерского короля. К несчастью, в порту не оказалось судна, способного тотчас же поднять паруса. Принцы крови переполошились не на шутку, и тогда Людовик, доверившись судьбе, вместе с верным своим Аччайоли сел в полуразвалившуюся лодку и приказал четверке матросов грести что есть сил. Через малое время суденышко исчезло из виду, оставив родичей в огорчении, которое развеялось с известием, что он благополучно прибыл в Пизу, чтобы оттуда направить свои стопы в Прованс, где в это время пребывала королева Иоанна.
