Популярная история КПСС. 1898 – 1991 годы. От расцвета до запрета | страница 62

Политбюро ничуть не разделяло энтузиазма Троцкого… Германская революция 1923 года не удалась».

В Андреевском зале Большого Кремлевского дворца 23–25 сентября 1923 года проходил Пленум ЦК РКП(б). В ответ на расширение Революционного военного совета Республики за счет противников Льва Троцкого обиженный председатель РВСР 25 сентября покинул заседание. Пленум постановил: «ЦК констатирует, что тов. Троцкий, покинув заседание Пленума… поставил тем самым ЦК в затруднительное положение. ЦК считает, что тов. Троцкий поступил неправильно, отказавшись исполнить просьбу ЦК о возвращении на заседание, и поставил тем самым Пленум в необходимость обсудить вопрос о составе РВСР в его отсутствие».

Троцкий 8 октября 1923 года направил письмо членам ЦК РКП(б), содержавшее резкую критику партийного руководства. Главный упрек в том, что «партия не имеет плана дальнейшего движения вперед».

В Политбюро 15 октября 1923 года направлено «Заявление 46-ти», под которым подписались Ю.Л. Пятаков, Л.П.Серебряков, А.С. Бубнов, В.В. Косиор, Н.И. Муралов, В.А. Антонов-Овсеенко, К.Х. Данишевский и другие известные большевики, поддержавшие письмо Троцкого от 8 октября. «Режим, установившийся внутри партии, — говорится в заявлении, — совершенно нестерпим, он убивает самодеятельность партии, подменяя партию подобранным чиновничьим аппаратом, который действует без отказа в нормальное время, но который неизбежно дает осечки в моменты кризисов, и который грозит оказаться совершенно несамостоятельным перед лицом надвигающихся серьезных событий».

Прошел 25–27 октября 1923 года объединенный Пленум ЦК и ЦКК РКП(б), на котором Л.Д. Троцкий был назван «фракционером и раскольником».

Л. Д. Троцкий в окружении красноармейцев. 1919 год

Троцкий вспоминал о событиях, предшествовавших этим дням: «Я в одно из октябрьских воскресений 1923 года оказался в Заболотье, на болоте, среди камышей. Ночью стоял морозец, и я в шалаше сидел в валенках. Но утром солнце хорошо пригрело, болото оттаяло. На подъеме дожидался автомобиль. Шофер Давыдов, с которым мы плечо к плечу прошли через Гражданскую войну, горел, как всегда, нетерпением узнать, какова добыча. До автомобиля от челна надо было пройти шагов сто, не более. Но едва я ступил валенками на болото, как ноги мои оказались в холодной воле. Пока я вприпрыжку добежал до автомобиля, ноги совсем простыли… Я слег. После инфлюэнцы открылась какая-то криптогенная температура. Врачи запретили вставать с постели. Так я пролежал весь остаток осени и зиму. Это значит, что я прохворал дискуссию 1923 года против “троцкизма”… Ленин лежал в Горках, я — в Кремле».