Газета «Правда» 25 января 1923 года опубликовала предсъездовскую дискуссионную статью председателя финансового комитета ЦК РКП(б) и СНК РСФСР Е.А. Преображенского. Он писал: «Мне кажется, что на предстоящем партийном съезде нам пора бы подвергнуть объективному научно-марксистскому анализу всю совокупность фактов и отношений, выявившихся за два года так называемой новой экономической политики, и установить основные тенденции в пути перехода от капитализма к социализму в России. Кстати, пора ликвидировать и самый термин “новой экономической политики”, поскольку он является уже старым по сравнению с тем действительно новым, что создается и оформляется в нашей крестьянской стране при диктатуре пролетариата».
Окончательный отход Ленина от политической и государственной деятельности произошел 10 марта 1923 года из-за третьего приступа болезни с наступлением полного паралича правых конечностей и с афазией — утратой способности устного речевого общения вследствие поражения головного мозга. На следующий день на заседании «тройки» Политбюро советские вожди, охваченные паническим страхом в связи с критическим состоянием здоровья Ленина, разрабатывают 16 пунктов плана усиления собственной охраны, чистки Красной Армии и т. д.
В Колонном зале Дома союзов 15 марта 1923 года состоялось торжественное заседание, посвященное 25-летнему юбилею Российской Коммунистической партии (счет от I съезда РСДРП в 1898 году в Минске).
Сталин 21 марта 1923 года посылает секретную записку членам Политбюро: «В субботу 17 марта т. Ульянова (Н.К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном “просьбы Вл. Ильича Сталину” о том, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н.К.[8] говорила, между прочим, что Вл. Ильич “переживает неимоверные страдания”, что “дальше жить так немыслимо”, и упорно настаивала “не отказывать Ильичу в его просьбе”. Ввиду особой настойчивости Н.К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В.И. дважды вызывал к себе Н.К. во время беседы со мной и с волнением требовал “согласия Сталина”), я не счел возможным ответить отказом, заявив: “Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование”. В. Ильич действительно успокоился. Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича, и вынужден отказаться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК».
