Я сглотнула и заставила себя кивнуть.
– Да, в полном порядке. Как ты сказал, просто безумный сон.
– Похоже на кошмар.
Я пропустила мимо ушей его слова и сделала шаг вперед.
– Дай посмотрю на твое лицо.
Я хотела осторожно убрать его руку, но он покачал головой и отступил.
– Со мной все в порядке.
– Дэниел.
– Я сказал: со мной все в порядке. Приму душ.
Он повернулся и направился к лестнице. Я беспомощно смотрела на него, не зная, что сказать или сделать.
Он уже почти поднялся по лестнице, когда я спросила:
– Что бы ты хотел на ужин?
Он остановился и пожал плечами.
– Мне все равно.
– Заказать готовую еду?
– Я не против.
Я даже не успела спросить его, какую именно. Прижав ладонь к щеке, он вновь снова начал подниматься по лестнице.
* * *
Дэниел спустился вниз как раз в тот момент, когда я взяла у курьера пакет с китайской едой и закрыла дверь.
В первый год нашей совместной жизни мы с Дэниелом частенько ходили в ресторан. Теперь же было достаточно открыть на телефоне приложение, нажать пару-тройку кнопок, и вуаля: еда с доставкой на дом. Курица с кунжутом для меня, му-гу-гай-пан[5] для Дэниела плюс два яичных ролла.
Дэниел взял свой контейнер, достал из холодильника бутылку с водой и, сев за стол, уткнулся в телефон. Я села напротив него и рассеянно потыкала вилкой еду.
Должно быть, Дэниел почувствовал, что я наблюдаю за ним, потому что он оторвался от телефона, выдавил улыбку, а затем снова впился глазами в экран.
– Нормальное лицо, – сказала я.
Он снова, нахмурившись, взглянул на меня.
– Э-э-э… ну спасибо.
– Я имею в виду твою щеку. По которой я тебя ударила. С того места, где я сижу, она выглядит неплохо.
Он пожал плечами и откусил еще кусок. За окном свое ежевечернее тявканье начал джек-рассел-терьер наших соседей, Эндрю и Барб.
Я снова посмотрела на свой ужин. Из-за графика работы Даниэля мы теперь редко ели вместе. Обычно я разогревала себе в микроволновке готовое блюдо из супермаркета или делала бутерброд, а иногда просто съедала тарелку хлопьев.
Несколько лет назад мы с Дэниелом приняли решение, что, когда мы вечером вместе дома, то будем ужинать, сидя за кухонным столом, как взрослые люди, и, хотя эта традиция продолжалась, я начала задаваться вопросом, в чем ее смысл. Дэниел редко спрашивал меня, как прошел мой день, поскольку знал, что я не могу распространяться о пациентах. Мы оба работали в сфере медицины и потому знали, как работает закон о неразглашении медицинской тайны.
Раньше Дэниел иногда рассказывал мне про свой день, про людей, с которыми имел дело в отделении «Скорой помощи», порой даже делился сплетнями, услышанными от его коллег, но потом все это сошло на нет. Теперь мы разговаривали друг с другом только в крайних случаях, пара-тройка реплик с каждой стороны, но никогда ничего серьезного.
