За ближайшие полчаса я постепенно обошёл вершину по кругу, осматривая окрестности, потом сел на западном склоне и расслабленно наблюдал живописный закат. После чего, проводив взглядом последний луч солнца, я спустился вниз на стоянку. Там я увидел, что Болеслава все также неподвижно сидит на корме, глядя в пустоту потухшим взором. Проблема. «Похоже, её состояние опять ухудшается, ей бы к хорошему психологу на прием попасть, да где его взять? Ведь сейчас эта наука находится в зачаточном состоянии и толку от нынешних специалистов немного. Остаётся надеяться только на то, что время сможет вылечить её душевную боль». Я хотел было к ней подойти, чтобы хоть как-то поддержать, но девушка молча спрыгнула с кормы и испуганно отбежала в сторону, таким образом, демонстрируя без слов нежелание общаться. Мысленно махнув рукой, я приступил к разведению костра, обойдясь без использования в качестве розжига глянцевого журнала — хватило писем немца из портфеля и куска картона, оторванного от коробки с консервами. Вскоре над весело потрескивающим костром в котелке закипала вода для ароматного напитка, а на веточках исходили жиром куски полукопченой колбасы. Бросив в котелок горсть шиповника, я снял его с огня и посмотрел в сторону Болеславы — девушка все также сидела на корме танка, не глядя на меня, показывая всем своим видом, что ужинать не собирается. «А она хоть обедала?» — Задался я вопросом, понимая, что не видел, как она что-нибудь ела после нашего утреннего перекуса хлебом с молоком.
В любом случае надо предложить, решил я и собрал для спутницы ужин: кружка напитка, три крупных куска обжаренной над костром колбасы и кусок хлеба, после чего подошел к ней. Болеслава не стала от меня отбегать, как сделала это получасом ранее, но демонстративно отвернулась. Я положил продукты на крыло и обратился к девушке:
- На вот, поешь, нам ведь скоро надо снова ехать.
- После недолгой паузы, она, так и не глядя в мою сторону, сказала:
- Мне надо в костёл!
Осмыслив её просьбу, я пришел к выводу, что это может помочь ей справиться с проблемами. Девушка она набожная, исповедуется, причастится, глядишь и отпустит ее тоска-печаль. Хотя тут всё от везения зависит, священники-то ведь тоже люди и, надо отметить, очень разные, как и все люди. Но других вариантов лечения ее душевной кручины всё равно нет. Поэтому, немного обдумав возможность исполнения её просьбы, я ответил, глядя ей в спину:
- Днём идти в костёл опасно, ночью он не работает, но мы можем около десяти вечера заехать к ксендзу домой, и если он хороший человек, то не откажет, а от плохого и толку не будет.
