Утро под Катовице | страница 28
Проснувшись, я сладко потянулся и посмотрел на часы. Четыре часа. Дня (судя по светлому времени суток). Вспомнив, что вокруг идёт война, прислушался к окружающим звукам, осторожно выполз из под панцера, а затем, не обнаружив опасности, встал, обозревая представившуюся моему взгляду живописную картину. Голая Болеслава сидела на берегу ручья и отпивала из горла бутылки шнапс. Я подошёл к ней и не нашелся ничего сказать кроме:
— Доброе утро, пани!
Девушка подняла на меня пьяные заплаканные глаза и заплетающимся языком ответила:
— А, спаситель проснулся! Хорошо выспался? Вот скажи мне, где ты был, пока этот гад в меня пихал?.. — она отбросила бутылку и, скрючившись на земле, зашлась в рыданиях. Я молча сел рядом. Что тут скажешь? Поначалу мне казалось, что она довольно легко перенесла насилие, но человеческая психика, тем более женская, сложна и непредсказуема, чему я уже много раз ранее был свидетелем, это наблюдаю и сейчас. Чтобы хоть как-то успокоить, я стал гладить девушку по голове. Неожиданно для меня, это подействовало. Сначала она затихла, потом положила мне голову на колени. А я продолжал гладить, опасаясь, что если остановлюсь, то истерика может возобновиться. Так продолжалось с полчаса, потом она села, прижавшись ко мне сбоку, положила мне голову на плечо и шепотом сказала:
— Я хотела помыться, а оно не отмывается…
— Что, оно? — Я не сразу понял, о чем она говорит.
— Плохое, оно не отмывается, я песком терла, мылом мыла, а оно не отмывается, теперь я всегда буду плохая и грязная. — Она немного всплакнула, потом, всхлипнув, продолжила:
— Я думала, от водки станет легче, выпила, а стало так тошно, поскорей бы все кончилось… Забери меня с собой, а, пожалуйста? Не оставляй меня тут!
— Не бойся, не оставлю, если хочешь, поехали со мной.
В ответ на мои слова она извернулась и обняв меня руками за шею прижалась ко мне грудью и стала быстро шептать на ухо:
— Спасибо, спасибо! Я боялась, что возвратишься к себе, а меня оставишь! А я ведь не смогу здесь жить, я бы сама себя убила, но ведь это грех. Пожалуйста, сделай это скорей, а то мне страшно, но я готова! Ты ведь только душу заберёшь?
Что за бред? Она что свихнулась? Я схватил её за плечи, отстранил от себя, потом заглянув в горящие фанатичным блеском глаза, переспросил, стараясь говорить как можно мягче:
— О чем ты говоришь? Зачем мне забирать твою душу?
— Ты же сказал, что заберёшь меня, а на небеса ведь тело не берут.