Есть!
Петрушин, Фролкин! Кстати, как ты? — вспомнил я про ранение своего бойца.
Нормально, перевязали, — стараясь говорить бодрым голосом, ответил боец, но было видно, что его мучает боль.
Надо было ему водки оставить, а я всю фляжку в одно рыло выдавил. Эгоист. Кстати, ни в одном глазу, только нервы чуть успокоил и боль слегка притупилась.
Идите с пленными за Маловичем! — закончил я ранее начатый приказ, и бойцы, построившись колонной по одному, двинулись за провожатым.
Подождав, пока бойцы отойдут метров на тридцать, Петренко с болью в голосе произнес:
Семь человек потеряли, четверо тяжело раненных и шесть легко, а если бы не вы, все бы там полегли.
Дела-а, — сочувственно протянул я, поразившись большому числу потерь, а сколько всего вас было?
Полувзвод, двадцать два штыка вместе со мной, остальные-то на ближних подступах к городу патрулируют, ну и дорогу охраняют, а нас вот… — отпустив бойцов метров на сорок, мы направились вслед за ними, и Михаил продолжил, — наш отряд по болоту шел, а финны на опушке засаду устроили, ну и только мы приблизились, как эти гады из всех стволов… Головной дозор сразу положили. Ну и пошла стрельба кто кого. Назад не уйти — место открытое — достанут, да и раненных не бросишь, вперёд тоже никак — у финнов два пулемета и автоматы. Думал, всё, отбегал Мишаня своё… Метко стреляют, сволочи. А тут стрельба у них в тылу… и тишина… Мабуть, испугались белофинны, что в колечке окажутся, да ушли, но раненых своих всех взяли, а груз лишний бросили. Вот и получается, спасли вы нас!
Мы некоторое время шли молча, думая каждый о своём, потом Петренко спросил том, как мой отряд тут оказался? Я подробно рассказал при события прошедшей ночи. За этой беседой мы, пройдя мимо дозорных, приблизились к лагерю, где бойцы второго взвода готовили волокуши для перевозки раненых и трофеев.
Поешь? — земляк показал на костер, где грелись вскрытые консервы.
Давай, а то проголодался я что-то с этой кутерьмой!
Подойдя к костру мы сели на поваленное дерево и, взяв поднесенные нам бойцом по команде Михаила две банки советской тушенки, приступили к трапезе.
Получается, вы четверых завалили и одного в плен взяли, а мы, целым полувзводом смогли уничтожить только шестерых. Интересно, сколько их всего было? Мне показалось, что больше тридцати.
Так что гадать? Сейчас у пленного и спросим! — я повернулся в сторону своих бойцов, которые, пока суть да дело, тоже развели костер и споро уминали консервы, — Петрушин! Веди сюда пленного!
