Андрей Иванович, а почему Вы так расстроены, Вы что не хотите воевать? Ещё один орден заработаете! Вот если бы меня взяли, я бы та́к радовался!
Я улыбнулся этой детской непосредственности, но не стал жалеть его психику и ответил:
Да так, вспомнилось… Знаешь, когда человеку осколком вспарывает живот, то наружу вываливается все дерьмо в перемежку с кровью, а еще выползают черви, глисты то есть…
Василий, не дав мне договорить, согнулся пополам и его вырвало на пол. Слегка наклонившись вбок я взглянул на лужу извергнутых из студенческого желудка харчей, и прокомментировал:
Вот сразу видно, человек дома живёт, мамка хорошо кормит… морковку на завтрак даёт…
Тут бедного паренька, один за другим, поддержали ещё четверо молодых студентов, стоявших поблизости, предоставив на всеобщее обозрение содержимое своих желудков. Можете себе представить, какую живописную картину застал преподаватель физики, вошедший так не вовремя в кабинет перед началом урока.
По окончании первого часа занятий я вновь поднялся в кабинет директора и, к моей радости, застал его на месте.
Здравствуйте, Пётр Апполонович! — Вежливо поздоровался я, войдя в кабинет.
А, Ковалев! Заходи, присаживайся! — директор оторвался от прочтения утреннего номера правды и жестом указал на стул. Дождавшись, пока я сяду, спросил, — По какому вопросу?
В армию меня снова забирают… если быть точным, отзывают из резерва, — ответил я, протягивая предписание, — У меня есть два дня, поэтому, если возможно, хотелось бы сдать зачёты и экзамены досрочно, так как я полностью готов и не хотелось бы уходить с долгами.
Понятно… — задумчиво протянул Петр Апполононович, читая документ, — полагаю, что это вполне возможно. Давайте сделаем так: Вы идите на своё текущее занятие, а я тем временем поговорю с преподавателями. Предписание пока оставьте у меня, надо снять копию. Подходите на следующей перемене, там поговорим более предметно.
Удовлетворённый предварительными результатами беседы, я вышел из кабинета и отправился на занятия по истории. Студенты более не проявляли восторга при моём появлении, избегая встречаться со мной взглядом, что меня вполне устраивало. Просидев положенные сорок пять минут под рассказ Татьяны Харитоновны — пожилой женщины с короткими седыми волосами — о восстании краснопресненских рабочих, я вновь поднялся к директору, которого застал в приёмной у стола секретарши за прочтением каких-то бумаг. Увидев меня, он сразу перешёл к делу:
