И сейчас, на рассвете, затаившись у окна и мечтая о тишине и чашке крепкого кофе, я в который раз задалась вопросом, зачем приехала в Уиклоу, пусть и ненадолго. Почему я оказалась в этом городишке, таком крошечном, что в нем установлено всего-навсего два светофора? Я должна быть дома, в Массачусетсе, и готовиться к переезду в Вустер, где уже в середине августа у меня начинаются занятия в медицинском университете.
Ах да. Я здесь из-за бабушки Зи.
Точнее, из-за ее завещания.
– Вон, вон там! – крикнул кто-то из толпы, указывая за угол дома, но тут же досадливо поправился: – Нет, показалось. Это обычная ворона.
Собравшиеся разочарованно загудели.
– Эй! – снова окликнула их я.
Никто меня не услышал.
Я второпях накинула халат и, пригладив непослушные волосы, по старой, скрипучей лестнице спустилась на первый этаж. Потемневшие от времени сосновые ступени, за несколько десятилетий отполированные до блеска, напоминали атласную ткань. Я легко могла представить себе, как Зи спешит по ним вверх и вниз – странно, если учесть, что я ни разу этого не видела, поскольку никогда раньше не бывала в кафе «Черный дрозд», да и вообще в Уиклоу.
Раньше мне было запрещено здесь появляться. Так гласила семейная заповедь, которую учредила моя мама, Иден, покинувшая этот дом двадцать пять лет назад и поклявшаяся не возвращаться. Ей в ту пору едва исполнилось восемнадцать, и она была на втором месяце беременности.
Все мое детство мама упорно отмалчивалась в ответ на мои расспросы об Уиклоу, бабушкином кафе, черных дроздах, папиной трагической смерти и его родителях, которых мама люто ненавидела. Конечно, я не вправе ее винить. Ведь мама потеряла в Уиклоу многое, включая любовь всей жизни, и чуть не лишилась свободы после того, как ее обвинили в убийстве. А еще, уехав из Уиклоу, мама утратила частицу себя.
Я взглянула на крупные, ровные буквы над холодильником. От одной стены к другой через все помещение тянулась надпись:
«Под полуночным небом
Песни черных дроздов
Нам подарят любовь
Тех, что канули в небыль.
Пироги надо печь,
Чтоб звучала их речь
Под полуночным небом».
К недовольству мамы, я, благодаря Зи, зазубрила этот стишок сразу же, как только немного подросла и начала говорить целыми фразами.
Однажды, когда мне было семь, мама вернулась с работы пораньше и застала нас на кухне: Зи учила меня печь ее знаменитый пирог «Черный дрозд». В тот день они сильно повздорили. Мама отправила меня в детскую, но и туда доносились их голоса: раздраженный, полный горечи – мамин и умоляющий – бабушкин. Они спорили из-за меня, Уиклоу и, что удивительно, из-за пирога. Кстати, никаких птиц в него не запекают. В качестве начинки в «Черный дрозд» кладут фрукты.
