Франсуаза улыбнулась: красивой она не была, однако ей вполне нравилось собственное лицо, и, встречая в зеркале свое отражение, она всегда испытывала приятное удивление.
– А на вас было прелестное синее платье с плиссировкой, и вы были пьяны.
– Я привезла это платье и вечером его надену, – сказала Ксавьер.
– Разумно ли это, если у вас болит голова?
– Голова больше не болит, – сказала Ксавьер, – было легкое головокружение. – Глаза ее блестели, она вновь обрела свой прекрасный перламутровый цвет лица.
– Тогда все в порядке, – сказала Франсуаза. Она открыла дверь. – Только Инес рассердится, ведь она рассчитывает на вас.
– Ну и что же! Пускай сердится, – с высокомерным видом ответила Ксавьер.
Франсуаза остановила такси.
– Я отвезу вас к ней, а в половине десятого встречу вас в «Доме». Вам нужно будет идти прямо по бульвару Монпарнас.
– Я знаю, – отозвалась Ксавьер.
Франсуаза села в такси рядом с ней и взяла ее под руку.
– Я рада, что у нас впереди еще несколько долгих часов.
– Я тоже рада, – тихо сказала Ксавьер.
Такси остановилось на углу улицы Ренн. Ксавьер вышла, а Франсуаза поехала в театр. Пьер был в своем кабинете в домашнем халате и ел сэндвич с ветчиной.
– Как прошла репетиция? – спросила Франсуаза.
– Мы отлично поработали, – ответил Пьер. Он показал на рукопись, лежавшую у него на столе. – Все хорошо. Все очень хорошо.
– Правда? Как я рада! Мне было немного жаль вырезать смерть Луцилия, но думаю, это было необходимо.
– Совершенно необходимо, – согласился Пьер. – Все развитие действия акта от этого изменилось. – Он откусил сэндвич. – Ты не обедала? Хочешь сэндвич?
– Очень хочу. – Она взяла один, с упреком посмотрев на Пьера. – Ты плохо питаешься, ты такой бледный.
– Я не хочу полнеть, – ответил Пьер.
– Цезарь не какой-нибудь худышка, – улыбнулась Франсуаза. – А что, если позвонить консьержке, чтобы она сходила для нас за бутылкой шато-марго?
– Неплохая идея. – Он снял трубку, а Франсуаза устроилась на диване; это здесь спал Пьер, когда не проводил ночь у нее; она любила эту комнатку.
– Ну вот, сейчас получишь то, что хотела, – сказал Пьер.
– Я довольна, – призналась Франсуаза. – Я думала, что никогда не дойду до конца третьего акта.
– Ты проделала замечательную работу, – сказал Пьер. Наклонившись, он поцеловал ее.
Франсуаза обвила его шею руками.
– Ты помнишь, что говорил мне на Делосе? Что хочешь привнести в театр нечто совершенно новое? Так вот! На этот раз получилось.
– Ты действительно так думаешь? – спросил Пьер.
