— Как твой день в школе?
— Плохо.
— Я знаю. Мне все рассказал Володя Молотилов…
— Знаете, так нечего спрашивать. Думаете, совру. Я не трус. А Володьке вашему за ябеду надо рожу растворожить.
— Какая грубость, — воскликнула Зоя Яковлевна и нервно повела плечом. Потом сузила глаза: — Скажи, пожалуйста, ты оставишь когда-нибудь свои замашки?
— Что вы все деревню поддергиваете? Она не хуже вашего города. Отправьте меня обратно. Я не просился к вам.
— Об этом забудь и думать, — сказала Зоя Яковлевна, стараясь быть спокойной и сдержанной: — Здесь твой дом. Иного дома у тебя нет. Ясно?
— Я не хочу у вас жить, — упрямо проговорил Петька, склоня голову вниз: ему показалось, что тетка сейчас подойдет и ударит его за эти слова, но она, даже не повысив голоса, спросила:
— Ну, отпущу я тебя, уедешь ты, скажем, в деревню, а жить где станешь? Кому ты нужен там?
Петька молчал, сверля половицы взглядом, не зная, что ответить.
— Молчишь? Значит, понял. А теперь надевай сандалеты, синюю рубашку и иди гулять. Да не пачкайся, пожалуйста. Посмотришь на других ребят — дети как дети: чисты, опрятны. А ты… Как на огне, горит на тебе все.
Петька скрепя сердце надел сандалеты, но в прихожей сунул их под умывальник и во двор вышел босиком: так ему открыты все дороги.
Было тепло и тихо. Мальчишки двора, сбившись в кучу, сидели на бревнах, сваленных у рубленого амбара, и о чем-то увлеченно разговаривали. В середине кружка сидел Володька в ярко-красной вельветовой куртке. Петьке показалось, что он улыбнулся ехидной улыбкой, увидев его. Заулыбались будто остальные ребята. И закипели на сердце у мальчишки все обиды. До каких же пор этот Володька будет измываться над ним?
Петруха, не торопясь, подошел к ребятам, исподлобным взглядом обвел их и остановился на Молотилове. Молчал, не находя слов для вызова. Мальчишки тоже молчали. Только Володя — он понял Петьку — встал, небрежно чиркнул пальцем по верхней губе и улыбнулся:
— Что скажете, сиротинкой я росла…
— За ябеду пока…
Петька без размаха ударил Молотилова в подбородок и сбил с ног. Мальчишки зашумели, ссыпались с бревен на землю, окружили Петьку. Какой-то верткий широконосый парнишка метким ударом в переносицу бросил Петьку к нижнему венцу амбара. «Только не лежать», — приказал себе Петруха и встал. Сгибом левой руки откинул с глаз прядь волос, шагнул на Володю, выстораживая его движения. Из глаз его струились обильные слезы.
— Пусть один на один, — сказал кто-то из ребят.
