Два месяца пробыл Баранов на берегу — искал удобное место, следил за первыми постройками в новом поселении, названном им Новороссийском, вел переговоры с колошами.
По возвращении он узнал печальное известие: судно «Три святителя» до Кадьяка не дошло — его занесло в Камышацкую бухту, где сильно потрепало. Повреждения оказались настолько серьезными, что ремонт уже не представлялся возможным. Но это была не единственная потеря. В 1799 году разбился «Северный орел», а за год до того пропал «Феникс», на котором плыли построивший его Шильц, архимандрит Иоасаф, промысловики и компанейский груз, отправленный из Охотска на Кадьяк. О нем долго ничего не было известно, и только когда к берегам острова прибило обломки и вещи с «Феникса», стало ясно: судно погибло — «неизвестно где».
Как водится, начали осуждать Шильца — «невежественного» морехода и неизвестно откуда пришедшего «бродягу». Но Баранов видел, как тщательно тот работал, хорошо помнил, как спускали на воду «Феникс» и как Шильц не раз ходил на нем вдоль побережья матерой земли, делая промеры и составляя карты. Да много чего вспомнил. Он умел ценить добросовестность и ревностность в деле, а кораблекрушение еще не свидетельствовало о неумении водить суда. Не один Шильц пропал в море — экспедицию опытного мореплавателя Лаперуза тоже не нашли.
А вот с другим мореходом у Баранова случился серьезный конфликт. Штурман Г. Т. Талин появился на Кадьяке в октябре 1797 года. Поначалу он выполнял распоряжения управляющего и на следующее лето отправился на пакетботе «Северный орел» описывать берега Северной Америки близ острова Ситха, где намеревались основать поселение. Однако в следующий раз наотрез отказался выходить в море и вообще не желал подчиняться, потому-де кто такой Баранов? — Купец, «безчиновный и простой гражданин». А он — «подпоручик, штурман 12-го класса».
Угомонить Талина оказалось непросто, еще сложнее — поладить с ним. Но других-то не было, и пришлось Баранову подстраиваться: «Однако ж кое-как поладили и отправили его в море». Но, как оказалось, конфликт затих только на время. Штурман подбивал промысловиков бунтовать, а самого Баранова стращал: если тот посмеет прийти к нему на корабль, его привяжут к мачте. Однако, смелый на словах, на деле Талин избегал встречи с правителем. Услышав угрозу, Баранов тоже не искал свидания со скандалистом, объясняя: «Я бы не устрашился, ежели бы было какое нужно дело». Спорить со вздорным человеком — не крепость штурмовать и не переговоры с колошами вести. И потому Баранов поступил мудро — «удалил себя и его от греха».
