Баранов наладил промысел, каждую весну отправляя нанятых на работу алеутов в разных направлениях. Самая большая партия — на пятистах байдарках — уходила от Кадьяка вдоль побережья на юг, до Бобровой бухты; другая — на север; третья промышляла вокруг островов; четвертая шла на запад. Алеуты ладили байдарки — они были большие мастера этого дела — и охотились в море три-четыре месяца. Каланов они добывали стрелами, нерп и сивучей — сетками и гарпунами. Русские охотились с ружьями. За два первых года правления Баранова промысловики добыли одних только морских бобров 2150 шкур, за следующие два — еще две тысячи.
Пока всё мужское население промышляло зверя, женщины, дети и старики чистили и вялили рыбу, ловили птиц, шили парки, собирали ягоды и выкапывали съедобные луковицы дикой лилии, которые заготавливали и для компании, и для себя. На исходе лета мужчины возвращались и сдавали меха по цене, установленной компанией. Платили им, прямо скажем, не щедро, да еще и товарами низкого качества, с гнильцой. Ревизор Сергей Александрович Костливцов, проводивший инспекцию Русской Америки в 1860–1861 годах, кратко и точно описал положение алеутов: «Лично он не раб, он не крепостной какого-либо господина, никто его ни к чему не принуждает… он раб окружающих его обстоятельств, в полном смысле этого слова». В 1815 году после многочисленных жалоб компания наконец повысила плату за промыслы: за шкуру добытого калана стали платить от 30 до 50 рублей — конечно, не деньгами, а товарами. Существовали в русских колониях и кожаные деньги номиналом в 25, 10, 5 и 1 рубль и 50, 25 и 10 копеек ассигнациями, принимавшиеся приказчиками в обмен на товары.
В 1792 году Баранов провел первую перепись населения Кадьяка. Оказалось, на острове проживает «мужеска и женска пола» 5696 человек, а всего вместе с населением Кенайской и Чугацкой губ и полуострова Аляска — 7109. В дальнейшем Баранов организует еще не одну перепись; помимо живущих, будут подсчитывать число умерших с обязательным указанием причин смерти: погибли в стычках с туземцами, утонули во время штормов, отравились ядовитыми раковинами, скончались от эпидемий. Эти сведения подавались в Главное правление компании в том числе и для того, чтобы опровергать слухи о намеренном уничтожении «тысяч» туземцев, распространяемые некоторыми мореплавателями и учеными из России, видевшими острова только в подзорную трубу.
«На Кадьяке, Уналашке и Ситхе я не был, — признавался Иван Федорович Крузенштерн, руководитель первого русского кругосветного плавания (1803–1806), — но судя по всему виденному мною на судне „Мария“ и слышанному от людей, бывших там и достойных всякой доверенности, об учреждениях компании в их американских селениях, ясно представить себе можно бедственное состояние живущих в ее владениях. Самой прекраснейшей, ущедренной всеми дарами природы земли будет убегать каждый, если господствует в ней незаконная власть единого и грубого человека, и где нельзя ожидать никакого правосудия». То есть на «прекраснейшей» земле Аляске всё было бы хорошо и никто бы не умирал, если бы не власть «единого и грубого» Баранова.
