Взяли четыре винтовки, два “нагана”, патроны. Этот поступок в 10 минут без единого слова агитации сразу же преобразовал нашу группу в отряд с постоянными караулами и секретами.
Вот с этого, — заключает Лопарев, — и началась партизанская борьба, сначала в форме тактического воздействия на психику противника...»
Эта тактика выражалась в старательно распространявшихся дезертирами-партизанами (в устрашение потенциальному противнику) слухах о собственном многолюдстве и наилучшем вооружении (сегодня такую тактику называют информационной войной).
«Включив в телефон две трубки, — продолжал вспоминать Лопарев, — одну взял себе слушать, вторую передал громадному Саше Скрипунову с медвежьим горлом и велел вызвать Реполовскую телефонную будку. Я слушал и шептал Скрипунову, что говорить — последний ревел медведем:
— Реполово?
— Да, я реполовский сторож...
— Здорово, товарищ! С тобой говорит комиссар красных орлов из Филинска Демьянов. Ты слышишь, товарищ?
— Слышу, госп... товарищ Демьянов...
— Скажи, друг, не вышел ли сегодня на Реполово мой красный отряд в 100 штыков?
— Не знаю, товарищ. Не слышал...
— Как не слышал, мошенник? Красные орлы еще утром должны быть в Реполово.
— Ага! — ревет Скрипунов, — так ты за колчаковскую сволочь. Ну, погоди, дружок, через восемь часов я с тобой разделаюсь, приготовь могилу.
— Ей-богу, товарищ, я ничего не знаю, — вопит несчастный старик.
В Реполово паника. Запаникуешь, если сзади за 18 километров из Конды выходят 100 красных, а с Филинского наступает страшный комиссар Демьянов.
Бросили колчаковцы горячую уху и два мешка муки и подрали на Самарово. Об их бегстве нам сообщил телеграфный сторож.
4 ноября вечером мы повторили дуплетный разговор по телефону с Самаровым. О том, что начальник Самаровской почтовой-телеграфной конторы Мышкин большая сволочь и самый махровый контрреволюционер, я знал. Наверняка он передает содержание разговора Волкову. В том же тоне спрашиваем под угрозой немедленного расстрела сообщить, как велик отряд Волкова, какие у него позиции и сторожевое охранение. Ответы явно дутые, с паузами и перешептыванием.
— Ну, погоди, голубчик (Мышкину), завтра с тобой я поговорю без телефона, — ревет в трубку Скрипунов. — Давай прямой к Сивохребту (юрты Сивохребет — телефон в 100 км от Самарова на Сургут). Пошептываясь, дали. Сами подслушивают.
— Сивохребет?
— Да, сторож.
— Сегодня в 18 часов на Сивохребет должен выйти мой отряд лыжников со стороны Горная Суббота. Когда прибыли?
