Повести | страница 45
И они чувствовали, что «он» ходит где-то здесь — среди этих чудесных пальм, среди ярких цветов — и только и думает, как бы побольше зла причинить нашей стране, нашим людям. Как узнать его? Кем он сейчас притворяется? Учителем, артистом, дирижёром, профессором, чистильщиком сапог? Он влезает в чужую шкуру, как в свою собственную, и чувствует себя в ней прекрасно. А глаза? Но он, наверно, сумеет даже перекрасить свои глаза — из белесых в тёмные, если понадобится. Ведь он умеет так менять свою внешность!
Днём Марина была беспечна. Она целый день проводила в парке с ребятами, играла в волейбол, занималась в кружке метеорологов, собирала цветы.
Но по ночам на неё находил страх. Она была уверена, что никто не пролезет через толстые ставни; она знала, что Дик, уже выздоровевший, спит тут рядом, возле тахты, и в любую минуту можно потрогать его тёплые уши, что в соседней комнате, если Николай Васильевич уходит на работу, спит вестовой Хмара. И всё же она спала неспокойно. Но приходил день, и её страхи исчезали.
В это утро Марина с Борей отправились купаться. Подходя к пляжу, они услышали за собой знакомый голос. Майор Панфилов, оживлённый, весёлый, догонял их:
— Наконец-то уезжаю на фронт, ребята! Пойдёмте к павильону. Угощаю в последний раз мороженым. Ешьте вволю!
Они съели по порции, майор предложил по второй. Ребята с радостью согласились, и он пошёл к стойке. Буфетчица подала два блюдечка с мороженым. Майор осторожно донёс их и протянул одно Боре, другое — Марине. Марина потянулась было за блюдечком, но вдруг кто-то толкнул её — блюдечко упало, разбилось, и мороженое расплылось по земле.
— Ох, какой неловкий! — сказала Марина.
— Прошу прощения.
Ах, да ведь это Шалико! Как блестят у него глаза!
— Прошу извинения и у майора. Сейчас я исправлю свою неловкость.
Шалико побежал к стойке и принёс двойную порцию мороженого. Марина не хотела брать, но он так настаивал, что пришлось.
Вскоре майор ушёл, сказав, что подвечер зайдёт проститься с Николаем Васильевичем. Ушёл и Шалико.
— Не нравится мне этот толстяк, — сказала Марина.
— А ты знаешь, — сказал вдруг Боря, — сегодня у него под календарём орехи выложены зигзагом. И их целых пятнадцать…
Однако мы ведь пришли купаться! Ну, поплыли?
Они оба хорошо плавали и любили, доплыв до большого мокрого, скользкого камня, взобраться на него и сидеть там, болтая в воде ногами. На этот раз камень был занят — на нём уже кто<го сидел. Когда они подплыли поближе, пловец спрыгнул в воду и поплыл. Кто это был, нельзя было разглядеть. Ребята взобрались на камень и уселись. Солнце пекло нестерпимо, но от воды веяло прохладой. Пловец описывал большие круги, то приближался к камню, то удалялся от него. Вдруг он повернул голову и посмотрел на ребят.
