. Как и везде, в Норвегии были серьезные проблемы с трудоустройством эмигрантов, усугублявшиеся незнанием норвежского языка. Поэтому бывшие военнослужащие брались за любую работу: так, генерал-лейтенант М. Ф. Квецинский (бывший начальник штаба главнокомандующего Северным фронтом) до своей смерти работал на пивном заводе в Лиллехаммере.
В Бельгии имелась небольшая русская диаспора. В Брюсселе существовали два одноименных союза офицеров, одним руководил генерал Махов, другим – генерал-майор Р. В. Споров. Также был организован отдел Галлиполийского общества во главе с пожилым полковником Худорожковым. В Льеже имелись Союз офицеров и небольшая группа галлиполийцев. С помощью Натальи Лавровны Корниловой в Бельгию на работы прибыло 75 корниловцев. Из них 25 устроились работать на шахты в Монтенье. Директор шахт г-н Шлосс, приветствуя прибывших, заявил, «что они будут рабочими только во время работы в шахтах, в остальное же время они для него русские офицеры и лучшие друзья»[122]. Из-за благоприятного отношения управляющего русским был предоставлен отдельный трехэтажный дом с кухней и столовой на первом этаже. Каждый прибывший получил пружинную кровать с матрацем, подушку, 2 простыни, 2 одеяла. В доме была отдельная умывальная комната с горячей водой и отдельная комната для больных. Работникам было выдано 2 рабочих костюма, 2 пары белья, 2 полотенца и ботинки. За форменную одежду удерживалось 10 франков в неделю. Работа была разнообразная, в 3 смены (1 ночная), на глубине 850 м. На поверхности имелись душ и раздевалка. Заработная плата была 20 франков в день.
Нам известно меню русского рабочего на шахте Монтенье: утром – кружка кофе с молоком и бутерброд (белый хлеб с маслом), бралось в шахту – 2 литра кофе и 4 бутерброда с маслом. Обед – два мясных блюда и пиво. Ужин из 2 блюд. За это питание вычиталось 7,5 франка в день. Основной проблемой для прибывших было плохое знание французского языка.
В ноябре 1924 г. наиболее крупные группы корниловцев на территории Бельгии находились в городах Монтенье – 46 человек и в Лувьере – 32 человека[123].
К январю 1925 г., по данным французского МВД, в стране находилось 2 854 214 иностранцев, из них русских – 91 500 человек[124]. К сожалению, удельный вес военных среди них нам неизвестен.
Несмотря на усилия руководства РОВСа, направленные на адаптацию солдат и офицеров к гражданской жизни, значительное число рядовых участников Гражданской войны так и не смогли найти себя в мирной жизни. Путь этих людей лежал во французский Иностранный легион. Еще в лагерях французы побуждали русских солдат и офицеров вступать в легион, пользуясь при этом незнанием беженцев об атмосфере, царящей в подразделении. Несмотря на то что условия службы в легионе были невыносимы, русских в нем служило достаточно много. Один из современников писал о службе в легионе: «…не страх голода и холода толкал их туда. Голода и холода русский офицер не боялся. Но зато он боялся нищеты и «дна». Голод и холод в рядах полка, в траншеях и походах его не страшили, голод и холод на дне, среди человеческих подонков его ужасали»
