Описание одного из таких выпадов Гитлера против начальника отдела «Иностранные армии Востока» дает в своей книге «Мемуары солдата» генерал Гейнц Гудериан — последний руководитель нацистского генерального штаба. Гудериан, многократно битый Советской Армией, в своих послевоенных писаниях настойчиво старается протащить мысль о том, что военное поражение гитлеровской Германии главным образом явилось якобы результатом некомпетентного руководства вермахтом со стороны фюрера. В развитии этой своей далеко не оригинальной мысли он и рассказывает об эпизоде, происшедшем 24 декабря 1944 года в ставке Гитлера.
В очередном «Ситуационберихте» подчеркивалась нарастающая мощь наступления советских войск и предсказывалась возможность стратегического направления удара на Берлин. Гудериан пишет, что предсказания Гелена полностью оправдались. Это исторический факт. Но Гитлер смотрел на вещи иначе. Он расценил информацию отдела «Иностранные армии Востока» как чистейший блеф. Он кричал, что это «самые большие проделки со времен Чингисхана. Кто именно состряпал эти идиотские бредни?»
Последний раз Гелен встретился с Гитлером 9 января 1945 года. Потом, загнанный в душные подземелья рейхсканцелярии и прислушиваясь к залпам советских орудий, Гитлер, вероятно, не называл уже доклады Гелена блефом. Видимо, движимый запоздалым раскаянием, Гитлер за два дня до того, как принять крысиный яд, подписал приказ о присвоении Рейнгарду Гелену звания генерал-лейтенанта. В то время это был один-единственный случай, когда генерал-майору было присвоено очередное воинское звание. И начальник управления кадров сухопутных сил вермахта Бургдорф, пустивший в пьяном состоянии себе пулю в лоб, и Гитлер, трусливо принявший яд, конечно, исходили при этом отнюдь не из желания обеспечить Гелену после войны более высокую пенсию. Гелен был отмечен за свои особые заслуги перед фашистским рейхом. Именно поэтому теперь на Западе факт присвоения Гелену звания генерал-лейтенанта сознательно замалчивается.
Но вернемся к событиям сорок четвертого года. Приговор нацистскому государству, этому выкидышу мирового империализма, был вынесен. В обстановке неотвратимо надвигавшегося краха в ход пошло все, что, по мнению заправил рейха, могло отдалить час расплаты. С фашистским фанатизмом в жизнь проводился один принцип — тотальный. Тотальная война, тотальный шпионаж, тотальная мобилизация. Только в такой обстановке Гелен, видимо, смог получить санкцию на подрывную операцию, которая не только не учитывала в корне изменившиеся условия, но и была абсолютно порочна в своей основе. Так и кажется, что начальник отдела «Иностранные армии Востока» воспылал желанием взять реванш. И не просто скрестить снова оружие с чекистами на незримом фронте, а провернуть такую ошеломляющую, из ряда вон выходящую авантюру, чтобы разом забылись все его прежние промахи и провалы.
