Он наклоняется к отцу, заглядывает ему в глаза, берет его за руки. «Папа, привет». Взгляд у отца потерянный и опустошенный.
Он встает и спрашивает Нелиду: «Как он? Лучше? Выяснили, почему случился срыв?» Нелида предлагает ему снова присесть. Сама она ловко ставит каталку рядом с креслом — так, чтобы отец мог смотреть в окно. Сами они устраиваются по соседству за столом с двумя стульями. «Знаешь, дон Армандо опять вел себя беспокойно. Вчера он снял с себя всю одежду, а когда Марта — медсестра, дежурившая ночью, — вышла, чтобы посмотреть, как дела у другого пациента, он встал, пробрался на кухню и съел весь торт, который мы приготовили, чтобы с утра поздравить одного дедушку с днем рождения. Тому как раз девяносто исполнилось». Маркос старательно сдерживает улыбку. Черная птица вспархивает с ветки и перелетает на соседний куст. Отец, счастливо улыбаясь, показывает на нее рукой. Маркос встает и передвигает кресло-каталку вплотную к окну. Нелида смотрит на него с умилением и сочувствием. «Маркос, извини, но нам опять придется привязывать его по ночам к кровати». Он кивает. «Только для этого ты должен дать письменное согласие. Поверь, мы идем на это ради блага дона Армандо. Сам знаешь, мне это тоже не нравится. Но заверяю тебя, так будет лучше для него. Его организм уже очень хрупок, и есть все подряд ему точно не следует. И потом, сегодня это был торт, а завтра что? Кухонный нож?»
Нелида уходит за бумагами.
Отец уже почти не говорит. Он только издает звуки. Жалуется. Слова остаются в нем, запертые в скорлупе помутненного сознания.
Он садится в кресло рядом с отцом и берет его за руку. Какое-то время они вместе смотрят в окно. Затем отец поворачивает голову и смотрит на сына, явно не узнавая его. Руку тем не менее не отдергивает.
Он едет на комбинат. Предприятие расположено на отшибе, территория со всех сторон окружена забором с проволокой под напряжением. Электричество пришлось подключить из-за падальщиков. Они много раз пытались проникнуть на комбинат. Ломали заборы, перелезали через них, застревали в колючей проволоке — все ради того, чтобы добыть свежего мяса. Теперь они вынуждены довольствоваться отбросами: кусками, не имеющими коммерческой ценности, мясом больных экземпляров — в общем, тем, что никто, кроме них, есть не станет.
Перед проходной он на несколько секунд задерживается и обводит взглядом знакомый комплекс зданий. Белого цвета, они стоят близко друг к другу — ради повышения эффективности производственного процесса. Постороннему человеку и в голову не придет, что здесь, за этими стенами, убивают людей. Он помнит, как мать показывала ему фотографии бойни, построенной по проекту архитектора Саламоне
