Его отец — человек честный. Может быть, именно поэтому и сошел с ума.
Он садится в машину с тяжелым вздохом, но, вспомнив, что ему предстоит визит к сеньоре Спанель, непроизвольно улыбается. И это — несмотря на то, что встречи с этой женщиной всегда проходят сложно.
Он спокойно ведет машину, но вдруг в его голове возникает образ запертой в гараже самки. Что она сейчас делает? Хватило ли ей еды? Не холодно ли ей? В адрес Гринго вновь льется поток проклятий, пусть и не высказанных вслух.
Он подъезжает к мясной лавке сеньоры Спанель. С тех пор, как исчезли собаки, на тротуарах в городе стало чище. И свободнее.
Город живет в напряжении. Он алчен и ненасытен.
Во время Перехода мясные магазины закрылись, и лишь спустя долгое время, когда был узаконен каннибализм, они стали открываться вновь. Их мало, они стали своего рода бутиками, торгующими эксклюзивным товаром. И требования к поставщикам они выдвигают самые жесткие. Главное — качество. Теперь мало кто из владельцев может содержать больше одной торговой точки. Если кто-то и открывает вторую мясную лавку, то руководить этим отделением ставят кого-то из родственников или из самых проверенных друзей.
«Специальное» мясо из специализированных магазинов — товар не самый доступный. Соответственно, существует и черный рынок мяса, где все стоит дешевле, потому что сырье не проходит никаких проверок, не получает при жизни никаких лекарств и прививок. Это самое обыкновенное мясо, которое, поговаривают, при жизни имело имя и фамилию. Это мясо добывается незаконно, в основном после наступления комендантского часа. Зато можно быть уверенным в том, что оно не является генетически модифицированным: просто никому и в голову не приходило улучшать его, чтобы оно стало более мягким, более вкусным и соблазнительным.
Спанель одной из первых заново открыла свою лавку. Он знает, что этой женщине нет дела до того, что кто подумает и что происходит вокруг. Все, что она умеет, — это рубить мясо, и делает она это с хладнокровием хирурга. Вязкая энергия, заполоняющая помещение, ледяной воздух, в котором скукоживаются и почти исчезают запахи, белый кафель, который якобы подчеркивает гигиеничность процесса, фартук, перемазанный кровью, — до всего этого ей нет никакого дела. Для госпожи Спанель подцеплять, резать, дробить, обрабатывать, отделять от костей, резать на куски то, что еще недавно жило и дышало, — это привычная работа, выполняемая автоматически, но предельно точно. Это не просто ее дело, это скрытая, хорошо просчитанная страсть.
