— А теперь, собачки, вперед!
Собаки с энтузиазмом начинают тянуть свои постромки. Им, как и мне, остановка пошла на пользу, и теперь они, отдохнув и набравшись сил, хотят только одного — мчаться вперед. Именно это мы и делаем на протяжении добрых двух десятков километров, двигаясь по утоптанной тропе, проложенной лесорубами, и избегая благодаря этому опасных зон на реке. В конце концов эта дорога подходит к скоплению островов и разделяется на несколько тропинок, а потому нам опять приходится то и дело замедлять скорость движения, чтобы решить, по какой из них двигаться дальше. Так продолжается до наступления темноты.
По мере того как мы приближается к монгольской границе, местность постепенно меняется. Более-менее редкий лес уступает место лесам очень густым — таким, через какие мы уже проезжали раньше. Там и сям видны заросшие травой обширные пологие холмы, которые постепенно выравниваются и в конце концов полностью исчезают, уступая место плоской равнине. Река, по льду которой мы движемся, петляет посреди этого моря чахлых деревьев, кустов и травы. Ален и Фабьен проложили здесь тропу на мотосанях, и я отклоняюсь от нее только тогда, когда необходимо обогнуть зоны голого льда или же проехать по маленьким рукавам, чтобы срезать очередной большой крюк, который умудрились сделать мои друзья. Каждый вечер в семь часов я связываюсь по телефону с Фабьеном и он сообщает мне сведения первостепенной важности. И в самом деле, в условиях отсутствия точных данных и невозможности пользоваться электронными картами в устройствах GPS на территории Китая только он может снабдить меня информацией о местоположении тех или иных деревень либо о потенциально опасных местах. Он сообщает мне, что китайские санитарные службы решили устроить для нас проверку собак длительностью сорок восемь часов, прежде чем мы получим разрешение пересечь границу. Эту информацию подтверждает и Пьер, которому я тут же звоню.
— Нужно попробовать их переубедить. У меня нет возможности прибыть туда за два дня до установленной даты. Это означало бы преодолевать по сто пятьдесят километров в день несколько суток подряд, а на этой реке такое попросту невозможно!
— Я подумаю, что еще можно предпринять, но мы и так уже сильно настаивали, а они уперлись — и всё тут.
Моим коллегам вряд ли удастся убедить китайцев изменить свое решение, но зато они принимают мое предложение. Они согласны приехать на встречу со мной в ближайшую деревню, местоположение которой Пьеру, однако, необходимо уточнить, потому что моя карта не самая точная. Встреча назначается на вторую половину дня послезавтра. Посредническое агентство, с которым взаимодействует Пьер, настаивает на том, что нам нужно в обязательном порядке пройти заявленную санитарными службами проверку, в противном случае нам не разрешат пересечь границу. Не желая подвергать себя опасности повторения эпизода, имевшего место в Амурзете, я решаю отправиться в путь очень рано утром, чтобы преодолеть за день самое большое расстояние за все время этого путешествия. По правде говоря, меня приводит в бешенство подобный каприз китайских властей. Если бы мы узнали об этом раньше, то могли бы организовать все заранее и не пытались бы сейчас встретиться в какой-то деревне, местоположение которой мне не известно и в которую я, возможно, не сумею добраться вовремя. Чтобы еще больше расстроить мои планы, река — увеличивающаяся по мере того, как в нее впадают многочисленные ручейки и речушки, — все чаще и чаще оказывается покрытой торосами, а потому я продвигаюсь на собачьей упряжке не очень быстро. Состояние Бюрки улучшается, но я еще не заставляю ее тянуть сани, потому что предпочитаю, чтобы она поправилась полностью. Мне не хочется рисковать, и я не спешу возвращать ее в упряжку.
