Дорога — никудышная. Глубокая колея продавлена грузовиками, нагруженными лесом, и полозья саней то и дело соскальзывают в нее. Соскальзывают в нее и лапы собак, и тем это не нравится. Поэтому на ближайшей развилке, не имея ни малейшего понятия о том, куда какая дорога ведет, я без колебаний сворачиваю на ту, где нет подобной колеи и которая гораздо больше подходит для собачьей упряжки. Пусть даже мы и заблудимся, но двигаться будем по той дороге, что лучше. Руководствуясь принципом, что по любой из дорог, которые ведут хотя бы приблизительно в сторону запада, я неизбежно попаду в какую-нибудь деревню и оттуда смогу, сориентировавшись на местности, попасть в деревню, которая мне нужна, я стремительно продвигаюсь на своей упряжке вперед. Если немного повезет, я натолкнусь на какого-нибудь человека, который в конце концов сообщит понятную и надежную информацию. А почему бы и не помечтать?
Впрочем, преодолев расстояние в пятьдесят километров и миновав две другие развилки, я вынужден посмотреть правде в глаза. Тут во всей округе ни души, и в дополнение ко всему передо мной теперь разбегаются в разные стороны различные тропы, тогда как две деревни вроде должна была бы соединять одна утоптанная дорога.
Я заблудился.
Но ничего страшного. В санях есть все, что мне и моим собакам может потребоваться, в том числе и запас еды на три дня. Я утешаю себя надеждой, что рано или поздно натолкнусь на какое-нибудь селение, какой-нибудь дом, какого-нибудь человека…
К концу дня в душу начинают закрадываться сомнения. А не следует ли мне сделать полуоборот и вернуться на дорогу, которая вроде бы была главной и с которой я свернул на дорогу второстепенную, начавшую отклоняться теперь уж слишком сильно к югу?
Я взвешиваю все «за» и «против». Одна часть меня выступает за то, чтобы продолжать двигаться вперед, другая — за то, чтобы сделать полуоборот. Тем не менее я — и во время путешествий, и вообще в жизни — не люблю поворачивать назад и потому решаю двигаться вперед. А зря…
Тропа, по которой мои собаки бегут с хорошим темпом, постепенно поднимается на что-то вроде плато, на котором лес очень быстро редеет и сходит на нет. И тут я замечаю на снегу свежие следы, которые узнал бы среди тысячи других следов. Северные олени.
Чуть позже я подъезжаю к маленькому деревянному домику, где никого не обнаруживаю. На его обитателей я наталкиваюсь через несколько километров: семейная пара оленеводов возвращается пешком оттуда, где пасется стадо оленей, за которым они присматривали.
