— Квест!
Призыв к порядку весьма своевременный, потому что товарищи Квест — хотя и не такие темпераментные охотники, как она, — только и ждут чьего-нибудь сигнала. Поэтому необходимо быть очень убедительным, чтобы помешать им превратиться в охотничьих собак!
Моя самая первая собачья упряжка состояла из сыновей и дочерей Очума — самца сибирской охотничьей лайки, которого я скрестил с гренландской собакой, и в жилах этих животных текло слишком много крови охотничьей собаки, чтобы я мог подавить их охотничьи инстинкты. Завидев дикого зверя, они устраивали бешеную погоню, которая неизбежно заканчивалась тем, что преследуемый зверь спасался либо на ветвях деревьев, либо в норе. Когда этих собак охватывал охотничий пыл, остановить их было невозможно!
Что касается собак этой упряжки, то их гены изменялись по мере скрещивания с аляскинскими хаски, поэтому сдерживать их гораздо легче, пусть даже Квест и представляет собой настоящую Диану-охотницу — древнеримскую богиню охоты.
* * *
В конце дня следы диких животных попадаются реже, что свидетельствует о том, что мы приближаемся к деревне. Это подтверждается также тем, что я встречаю по дороге несколько рыбаков и лесорубов, а на снегу все больше и больше следов от мотосаней, которые почему-то резко сворачивают и углубляются в лес вплоть до своего рода поляны, находящейся неподалеку от реки. От поляны в разные стороны ведут две тропы. По какой из них мне следует ехать? В моем распоряжении всего лишь бумажная карта масштаба 1:1500000. Что касается устройства GPS, то в нем нет электронной карты данной местности. Поэтому приходится довольствоваться тем, что показывает обычная карта, довольно примитивная и не отличающаяся точностью, поскольку данные на ней искажены в интересах государственной безопасности и военной тайны. На карте указано несколько деревень, однако в действительности они находятся в других местах, причем такие «несоответствия» могут доходить иногда до пятидесяти километров! Так что выбирать направление мне приходится зачастую наудачу, тем более что рыбаки и лесорубы, которых я изредка встречаю, если и понимают, о чем я спрашиваю, дают такие расплывчатые объяснения, что я не уверен, правильно ли их понял. Общаться с ними мне очень и очень трудно. Кроме карты, у меня есть лист бумаги, на котором я попросил переводчика написать по-китайски названия деревень и следующие фразы: «Не могли бы вы показать мне дорогу, по которой я смогу добраться до этой деревни?»; «Не могли бы вы сказать, сколько километров отсюда до этой деревни?»; «Не могли бы вы сказать, как называется эта деревня?» Для пополнения моего «арсенала», состоящего из карты и заранее написанных фраз, я держу при себе блокнот и карандаш, которые очень полезны при общении двух людей, разговаривающих на разных языках. А также на самый крайний случай у меня есть спутниковый телефон, по которому я в конце каждой недели сообщаю сводку происшедших событий моим друзьям из «RTL». При необходимости я связываюсь по нему с переводчиком, который постоянно находится рядом с Пьером и Арно в одной из деревень, являющихся промежуточными пунктами моего маршрута, и, объяснив ему, в какой ситуации я оказался и что меня интересует, передаю телефон своему собеседнику. Эти двое разговаривают друг с другом по-китайски, а затем переводчик переводит ответ повстречавшегося мне китайца на французский язык. Это не так-то просто и не очень эффективно, потому что по непонятной мне причине разговор по телефону между переводчиком и повстречавшимся мне китайцем получается довольно долгим, даже если я задаю очень простой вопрос, например такой:
