Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками | страница 131

Через каждые два часа я проверяю подушечки лап своих собак. Лучше предотвратить появление раны, чем ее лечить, поэтому я без каких-либо колебаний надеваю ботинки на лапы тех собак, у которых они наиболее уязвимые, чтобы уберечь их от маленьких ранок и не дать «проснуться» ранам уже зажившим. За лапами Бюрки, Дарка и Камика нужно следить особенно внимательно.

Дорога то поднимается на гору, то спускается с нее, и подъемы, будучи довольно крутыми, требуют больших усилий и от меня, и от собак, а крутые спуски заставляют нас быть особенно осторожными — на них можно запросто и покалечиться, и убиться. Они представляли бы для нас гораздо меньшую опасность, если бы слой снега был более толстым, в результате чего я мог бы контролировать движение саней с помощью тормоза. Однако хронический недостаток снега сводит его полезность на нет, поскольку стальные зубья тормоза лишь упираются в замерзший грунт и не могут ни за что зацепиться. Собаки это хорошо чувствуют, и данное обстоятельство существенно осложняет ситуацию. Дарк и Вольф, находящиеся непосредственно перед санями, боятся, что те могут ударить их на спуске, а потому стараются бежать быстрее, чтобы не угодить под нагруженные сани, ставшие почти неуправляемыми. Я пытаюсь успокоить Дарка и Вольфа и удержать их от стремления бежать как можно быстрее, но собаки отнюдь не впадают в заблуждение и, несмотря на мои попытки казаться спокойным и уверенным в себе, различают в моем голосе гораздо больше беспокойства, чем мне хотелось бы выказывать. Они обладают способностью улавливать самые незначительные изменения в интонации. Им нельзя соврать. Когда возникает подходящая ситуация, я останавливаюсь и отсоединяю хвостовые постромки, чтобы уменьшить силу, с которой собаки могут тянуть сани, однако, не разведав должным образом дорогу, я не смогу на ходу определить, что будут представлять собой рискованные спуски. Я бы дорого заплатил за то, чтобы иметь атлас местных дорог, с помощью которого можно было бы заранее узнать степень крутизны спусков, местонахождение поворотов и общую протяженность спусков. Инстинкт — мой единственный проводник. А еще мне приходится полагаться на то, что я могу рассмотреть с тех высот, на которых оказываюсь. Поэтому я трачу время на то, чтобы то отсоединить, то, наоборот, подсоединить хвостовые постромки. Я часто падаю, натолкнувшись на какой-нибудь большой камень, от столкновения с которым мчащиеся вниз по спуску на большой скорости сани переворачиваются. Иногда попадается уж слишком крутой поворот, в который у меня не получается вписаться. Как ни странно, мне удается ничего не сломать, пусть даже вечером и складывается впечатление, что я провел весь этот день на боксерском ринге.