Спартак попытался схватить Поллеса за щиколотку, но глава телохранителей просто шагнул назад.
— Все думали, что ты мертв.
— Как видишь, нет.
— Скоро будешь. Заговор с целью убийства царя, серьезно?
— Уж ты об убийствах знаешь все, — отозвался Спартак. — Сукин сын.
Поллес хохотнул:
— Что, услышал про своего отца?
Вместо ответа Спартак бросил на него полный ненависти взгляд:
— Кто эта крыса? Кто рассказал тебе?
Поллес посмотрел на своих людей:
— Ну что, сказать ему или пусть пока помучается?
— Пусть помучается, потом сам увидит, — жестоко предложил один из воинов. — Хочу посмотреть на его лицо, когда до него дойдет.
— Хорошая идея, — промурлыкал Поллес.
— Да пошли вы… — прошептал Спартак. Теперь он вспомнил, как Олинф помедлил, прежде чем ответить. Олинф. Наверняка это он предатель.
— Что вы собираетесь с ними делать? — дрожащим голосом спросила жена Гетаса.
— А ты как думаешь? — ухмыльнулся Поллес. — Этих двоих и еще одного изменника будут пытать на глазах у всего племени. Когда Котис решит, что все заговорщики выявлены, он перережет им глотки. Остальных просто казнят.
Женщина кинулась на него с криком ярости, но охранявший ее воин поставил ей подножку. Жена Гетаса споткнулась и упала на полу рядом со Спартаком. Она не попыталась встать, даже когда дети заплакали. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания.
Спартака захлестнула бессильная ярость.
— А Ариадна?
— А, выходит, это ты заступился за нее у ворот. Так я и думал! — ощерился Поллес. — Когда труды сегодняшнего дня завершатся, Котис устроит праздничный пир. А потом возьмет ее на ложе. Она будет его новой женой.
Лицо Спартака исказилось от ярости, и он попытался встать. Но удар дубинки швырнул его обратно на пол. Он почти не осознавал, что его подняли и вынесли наружу. У хижины собралась толпа. На лицах жителей был написан гнев, но никто не осмелился вмешаться. «Теперь они пойдут за Севтом и Медоком», — с горечью подумал Спартак.
И провалился во тьму.
Проснувшись, Ариадна посмотрела на то место, где сидел Спартак. И почувствовала разочарование оттого, что его здесь нет, — и вину за это чувство. Мгновение спустя, когда она увидела дневной свет, струящийся через щели в крыше, ее пронзило осознание. День был почти что в разгаре. Она проспала. Выругавшись, девушка вскочила и метнулась к двери. Почему шум боя не разбудил ее? Она всегда спала чутко. «Возможно, никакого боя не было. Вдруг их выдали?» От этой мысли Ариадну замутило. «Пожалуйста, только не это!»
