Он вошел и запер дверь на засов. Девушка улыбнулась:
— Как там твой конь, накормлен и напоен?
— Вполне, — ответил он с довольным видом.
— Ты так заботишься о нем…
— Забочусь. Он носил меня или был рядом больше пяти лет непрерывной войны.
— Пять лет войны — это много.
— Поэтому я и вернулся домой. Чтобы повесить меч на стену и немного пожить спокойно. А вместо этого поступаю ровно наоборот. — Он криво усмехнулся. — Признаюсь, я не удивлен. Всадник частенько делает так со мной, а ему лучше знать.
— И все же я сожалею, — сказала Ариадна, чувствуя себя еще хуже.
— Мы уже это обсудили. Вмешаться — мое решение. «Так же, как и войти в селение, несмотря на то что меня узнали».
— Это так, — признала она. Потом добавила: — Я даже не знаю, как тебя зовут.
— А я — как тебя, — с улыбкой ответил он.
— Ариадна. — Она покраснела.
— Для меня честь познакомиться с тобой. Я Спартак.
Девушка нахмурилась. Она откуда-то знала это имя, но не могла вспомнить, откуда именно.
— И сколько же ты отсутствовал?
— Около восьми лет. Ты здесь не настолько долго.
— Да. Всего шесть месяцев.
— Когда Котис принялся докучать тебе?
— Практически с самого моего приезда. До сих пор мне удавалось отбиваться, но сегодня он почему-то решил, что с него довольно. Он якобы приглашал меня на ужин, но это была лишь видимость. Чтобы он…
— Могу себе представить, — перебил ее Спартак. — Я знал, что этот сукин сын — убийца, но что он еще и насильник? Мир определенно станет лучше без него. — «И если Всадник пожелает, конец его вонючей жизни положит мой клинок».
— Так, значит, слухи правдивы?
— О да, — с горечью ответил он. — Когда Рес, предыдущий царь, умер, Котис убил его сына и наследника. Ситалк, мой отец, должно быть, попытался вмешаться, потому что его тоже убили.
— Твоего отца убили? — в ужасе спросила Ариадна. — А откуда ты узнал?
— Встретил в полумиле от ворот мальчишку, который гнал стадо. Разговорить его было нетрудно. Я сомневался, верить ли его рассказу, но один из стражников оказался давним товарищем отца. Он все подтвердил. Как и друзья, с которыми я успел наскоро переговорить.
— Мне очень жаль. — Она хотела коснуться его руки, но внезапно смутилась.
Спартак нахмурился еще сильнее:
— Ничего, вскорости Котис и Поллес, кем бы он ни был, пожалеют об этом.
У Ариадны перехватило дыхание.
— Что ты собираешься делать?
— Мне сказали, что Котиса терпеть не могут. Большинство воинов ненавидят его лютой ненавистью, и преданы ему лишь его телохранители. Сколько их там, около сотни?
