Чего делать-то? Ведь уже настроились. Кожа горит, нужна мазь, срочно. Да и до угла забора вроде совсем недалеко. А как только завернем – сразу попадем в цивилизацию и шумную жизнь автовокзала.
Зажали носы и побрели по бетонно-фанерному тротуару. Идти было неудобно. Спотыкались об деревяшки, фанерные листы под нами прогибались. Да и запах почему-то усилился. Причем многократно, до рези в глазах. От неимоверной вони не спасало ничего – ни заткнутые ноздри, ни задержка дыхания.
Пришлось выйти на дорогу. Хотя затея эта была опасная. Как потом выяснили – местные водители обожают ездить без включенных фар, по встречке, а к ночи еще и в полностью обдолбанном состоянии. Индийцам все равно. Они, когда садятся за руль, молятся. И трогаясь с места, уже готовы к любому исходу поездки. К тому же индуизм спокойно относится к смерти, ведь ты все равно продолжишь жизнь, просто в другом теле. А может, даже и повезет. И следующий этап сансары проведешь не простым шофером-дальнобойщиком, а махараджей или членом парламента. Поэтому главное – хорошо помолиться и побольше цветочных гирлянд себе в кабину напихать.
Нам вот тоже повезло, что ни один такой потенциальный махараджа на дороге так и не появился.
С одной стороны, это обрадовало, с другой – немного насторожило. Странно, почему в районе автовокзала дорога настолько пустынна в столь не поздний час? Мы тогда еще не знали, что большинство граждан Индии живет по тем же законам бытия, как жили крестьяне в дореволюционных деревнях России. По солнцу. Встают на рассвете, весь день крутятся-бегают. А на закате ложатся спать. А что еще делать в темноте? Электричество-то дорогое. Да и во многих трущобах (а в Калькутте, кстати, это тридцать процентов от всего жилого фонда) нет ни электричества, ни воды.
Собственно, зачем автобусы в темное время? Кого возить? Вот припаркованные на ночь железные коробки на колесах мы и увидели на площади. После того как завернули за угол. Разумеется, все уже было закрыто. И спало крепким сном. Ни одного огонька в окнах хибар и магазинов. Нет, был, правда, небольшой источник света – один-единственный тусклый фонарь освещал стоянку. После круглосуточной жизни Москвы в происходящее сложно было поверить.
– Может, все же супермаркет открыт? Давай обойдем автобусы и посмотрим? Не видно отсюда, – не разжимая носа, спросила подруга.
На площади было тихо. Так тихо, что даже сдавленные фразы Кати разнеслись по округе. И вот тут случилось страшное.
