Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»] | страница 25

— Ай, ай, — говорит черный человек. — Как ты сюда попала? Надо спешить, пока русские не ушли в море, ай, ай, они уже отошли от причала на рейд. Ходим, собачка! Быстро ходим!

Вешка не противилась. Веревка непривычно давит на шею, но Вешка терпит, инстинкт подсказывает ей, что этой веревки не надо бояться.

Три дня стояло судно у причала, и не было часа, чтобы кто-то из команды, уходящий на берег в увольнение, не искал свою любимицу.

Вот уже и якорь поднят, и такелаж по-походному, а все не верится, что Вешки нет. От борта отваливают последние суденышки торговцев фруктами. Русские моряки прощаются с чужеземцами. Судно разворачивается, набирает ход. И никто из советских моряков не видит, как между шаландами, джонками и прочими рыбачьими посудинами лавирует лодка торгового человека с окраины. Малаец упорно работает веслами, он спешит. Черная спина его лоснится, блестит от пота, и на борту его лодки привязанная манильской веревкой стоит собака. Она напряженно смотрит вперед, нетерпеливо поскуливает, изредка тоскливо взлаивает, но ее голос теряется в сотне людских голосов, в плеске воды под веслами и в глухом рокоте могучего двигателя, скрытого в белом корпусе уходящего за горизонт корабля. Серебристые облака не защищают от жгучих лучей тропического солнца. Оно беспощадно палит. Зной. Невыносимый зной.

Вернувшись домой, привязал малаец осиротевшую собаку, дал ей поесть. Но Вешка в тот день ничего не ела. Ночью она перегрызла веревку и убежала.

— Ай, ай, — сетовал малаец, — убежала собака, пропало вознаграждение.

Проходили дни, месяцы… С большим животом ходила Вешка от помойки к помойке и в безлюдных местах искала пристанища. Она ждала щенков. Под какой-то развалившейся фанзой она устроила логово и долго не выходила. Когда же она появилась, ее трудно было узнать. Большие, налитые молоком соски и ребра. Собака постояла, стряхнула мрак подземелья. Потянула носом воздух, и чутье повело ее в базарный ряд, где легче всего можно найти пищу.

Вешка давно привыкла к шуму большого города, привыкла к пинкам. Она изучила улицы Сингапура. Возле лавки, прикрытой навесом, Вешку окликнули. Нет, она не поняла слов, но голос, интонация звучали призывно. Вешка поняла и остановилась. Неприятный зловонный запах щекотал ноздри. Воняло кислятиной, фитильной гарью, клопами, аммиаком и сырыми шкурами. Шкуры лежали в углу, висели, растянутые на стене, и кисли в посудинах. Вешка недоверчиво смотрела в хитро прищуренные глаза китайца. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что здесь опасность, но человек предлагал пищу. Стоило колбасе упасть к ногам, как Вешка, схватив ее, тут же скрылась.