Мама громко кричит с лестницы:
– Все, быстро сюда! Потолок упал!
– ¡Se cayó el cielo raso[114]! – говорит Папа.
И тут я вспоминаю нужные слова. «Потолок» и cielo. Cielo – слово, которое употребляет Папа, называя меня «небо мое». И его же произносит Дедуля, желая сказать то же самое. Вот только произносит он это по-английски: небо мое.
– Мне не хочется этого говорить, и я сообщаю тебе по секрету, но тут Мемо виноват. Утром я видела его на крыше.
– Не может быть! Ох уж эта обезьянка! Оставь его мне. Я обо всем позабочусь.
– Бедняжка. Он гораздо медлительнее, чем наш Элвис. А между ними всего месяц разницы. Ты никогда не задумывалась над тем, что, возможно, он отстает в развитии?
– Черт побери! Не надо было экономить на штукатурке!
– Тетушка, это правда! Антониета Арасели спрятала под Дедулиной кроватью наши игрушки. Я сама видела.
– ¡Mentirosa! Это не я. Ты любишь выдумывать, mocosa[115]. Ты же веришь мне, мамочка?
– Ya mero. Почти. Ты видела, он чуть не выколол ей глаз!
– Кто так поступил с тобой, небо мое?
– Это был… кузен Тото.
– Знаешь, моя gorda никогда не врет мне. Никогда. Если она говорит, что чего-то не делала, значит, так оно и есть. Я знаю свою дочь!
– ¡Chango! Если я увижу, что ты опять пристаешь к моим детям, то сниму ремень…
– Убери руки от моего мальчика, или я выбью из тебя все дерьмо.
– Estás loca[116], я не собирался…
– Ты не смеешь так обращаться к моей жене, tarugo[117]!
– Кто ТЫ такая, чтобы называть меня идиотом? Это ты организовала пикник.
– Aý, caray![118] Не начинай, братец. ТЫ сам в ответе за свои выдающиеся идеи.
– Знаешь, я стараюсь не вмешиваться в дела своей невестки, но ты в курсе, что Зойла называет твоего ребенка врушкой?
– Válgame Dios[119]. Как всегда – волос в супе!
– Жизнь моя, я же говорил тебе, что так оно и будет. Сначала ты ссужаешь своему брату деньги, и – посмотри только! – вот чем он тебе отплатил.
– Я все понял, Лича. Начинай паковать вещи. Завтра мы уезжаем в Толуку. Это решено.
Внезапно все Бабулины дети решают уехать. Дядюшка Малыш с семьей – в Веракрус. Дядюшка Толстоморд и Тетушка Лича – к ее родственникам в Толуке. Но сегодня ночью то и дело хлопают двери, дети хнычут, когда их загоняют в кровати, а гостей провожают до ворот.
– Спасибо. Счастья. Спокойной ночи, спокойной ночи, – желают некоторые из них, а другие лишь повторяют: «Хорошо, хорошо», слишком усталые для чего-либо еще.
Оралия, зевая, отпирает ворота. Ворота на визжащих петлях тоже зевают.
