- Они же, вроде, опрашивают, - осторожно возражал Александр Михайлович.
- Так, как они опрашивают, мы и через сто лет всей правды не узнаем!
- Слушай, Андрей, следствие ведут профессионалы. – Вступал в разговор Роман. - Мы с тобой привыкли шашкой махать, да батальоны в атаку водить, а тут совсем другой подход нужен, аккуратный, вдумчивый.
И они выпивали по рюмке своего жуткого самогона, после чего в доме долго воняло сивухой.
- Ты только представь, - продолжал Роман, прожевывая корочку черного хлеба, обильно сдобренную крупной солью. – А если большевикам удалось вывезти Семью? Если они сейчас где-то прячут и государя с государыней, и наследника, и великих княжон? Если торопить следствие, пытаться любой ценой раскрыть дело в кратчайшие сроки, спугнем ведь гадов. Возьмут, да и постреляют всех. Может такое быть?
- А ты считаешь, что они живы?
- Ну, не знаю, - тянул Темников. – А вдруг живы?
- Насколько я знаю, следствие отталкивается от самого худшего варианта. Вполне может быть, что большевики расстреляли и царя, и царицу. Зная немного этих негодяев – допускаю.
- Но ведь цесаревича же не расстреляли, правда? И великих княжон – нет.
- Почему ты так думаешь?
- Да сам посуди, вот ты бы смог выстрелить в четырнадцатилетнего больного мальчика?
Андрей вспомнил неведомого ему Митю Теплова из Самары, которого настоятельно требовал убить такой же четырнадцатилетний мальчик.
- Я бы не смог, это понятно.
- А в девушек – смог бы?
- Но ведь они – не я. Они как раз, думаю, способны.
- Да брось! – Роман покосился на графинчик, Александр Михайлович моментально понял намек. – Кем надо быть, чтобы убивать детей?
- Ой, я тебя умоляю! Можно подумать, что мы все – ангелы, и никто с нашей стороны детей не убивает! К несчастью, убивают, друг Роман. В этой нашей сегодняшней дрязге нет никого, кто бы не замарал рук.
- Знаете, Роман, я глубоко уважаю вашу гуманистическую позицию, - начал Александр Михайлович после очередной стопки. – Но должен заметить, что большевики в деле убийства детей вовсе не первооткрыватели. Знаете, с чего началось царствование дома Романовых?
- С избрания Михаила[18]?
- Это само собой. Но в принципе оно началось с того, что повесили трехлетнего сына Марины Мнишек[19]. Трехлетнего ребенка, господа! Вот и скажите теперь: кем надо быть, чтобы повесить ребенка?
- Большевиком, - пробормотал Роман.
- А вот и нет, уважаемый господин офицер! Вы думаете, наши предки были большими зверями, чем мы с вами? Ничего подобного. Для того чтобы совершить самое ужасное преступление, вполне достаточно быть убежденным в собственной безусловной правоте и истово верить, что история тебя оправдает.
