Он внимательно посмотрел на нее, и даже в неярком свете газового фонаря стало видно, что он далеко не так молод, как казался, и что у него печальные глаза все в морщинках.
- Девушка, милая, я всего лишь актер, я ничего в этом не понимаю.
И она растерялась.
- Так кому же мне показать?
Он пожал плечами.
- Я не знаю, красавица. Попробуйте почитать нашему режиссеру, он в этом уж всяко больше моего смыслит.
- И как мне его найти?
- Ну, как? Или в театре, или в гостинице. Скажите, что это я вас направил.
Она кивнула, судорожно сглотнув.
Еще не хватало! Отправиться к мужчине в гостиницу!
И тут же разозлилась на себя: чем она лучше этих купеческих клуш? Такая же ханжа, как и все, так же дрожит: а что про нее скажут?! Выше этого надо быть, художник должен быть свободен от этих глупостей! И, чувствуя себя Ифигенией, добровольно всходящей на жертвенник, отправилась наутро в гостиницу.
Как она потом смеялась над той зажатой провинциалкой, которой была!
Все оказалось проще, чем она думала. Никто не стал тащить ее в номера, чтобы немедленно овладеть, сорвать, так сказать, цветок невинности. Режиссер, плотный мужчина средних лет, с дурно повязанным галстуком, спустился к ней в холл, взял тетрадь, сказав, чтобы приходила завтра вечером, он, конечно, почитает и непременно выскажет ей свое мнение.
- Как вас зовут? – поинтересовался он.
- Клава, - по привычке ответила она, и тут же выругала себя. "Клава!". Хоть бы Клавдия! И добавила – Клавдия Сорокина. Клавдия Серафимовна.
Думала выйдет солидно, а вышло ужасно глупо.
- Очень приятно, Клавдия Серафимовна, - кивнул он. – Я – Даниил Петрович Десницкий.
И довольно бесцеремонно оглядел ее с головы до ног, отчего она покраснела. И опять возненавидела себя за этот стыдливый румянец.
- А вы никогда не думали о том, чтобы стать актрисой, а, Клавдия Серафимовна?
У нее пересохло во рту. Вот оно!
- Думала, - она старалась держаться свободно, но чувствовала, что выходит не свободно, а развязно.
- Что вы говорите?! – изумился режиссер. – А что же вы умеете представлять? Поете? Танцуете?
- Я пою, - снова получилось неловко.
- Но это же прекрасно! Я могу вас послушать?
- Если хотите.
- Мечтал бы, - он галантно поклонился. Неужели он над ней издевается? Или все же пытается соблазнить? А может все проще, и он взаправду ищет певицу?
- Так как? – он настойчиво смотрел на нее.
- Да хоть сейчас, - она не верила, что сказала это.
- Тогда пойдемте.
Он провел ее в общую гостиную, где стоял рояль. Открыл крышку, придвинул скамеечку, сел, положив руки на клавиши.
