А еще говорят, что убиенные эти – царь с царицей, да с дочками, да с наследником, да с верными слугами. Постреляла их новая власть.
Ну, это-то Макар и сам смекнул. Девку-то он домой привез, растелешил, кровавое снял с нее, а что одеть не знал, нет у него в доме бабского, откуда взяться? Так и оставил голую на топчане, одеялкой прикрыл. А под платьем у нее оказался этот, женский… Ну, знаете, барыни такое носят, затягивают…
- Корсет, что ли? – спросил Роман, холодея от ужаса.
Во-во, корсет. Девка-то дородная была, это она сейчас тощая стала, на крестьянских-то хлебах не разжиреешь, а тогда вполне себе ладная была, в теле. Понятно, что затягивала себя, фигурку рисовала. Так вот, а в том корсете камешков зашито – не перечесть! Он их выковырял, конечно, да куда они ему? Хотите, господа хорошие, себе заберите. Там много, на целую жизнь хватит, только девку мне оставьте, а?
- Ты, скотина, рассказывай, что с ней сделал! – Роман боялся услышать то, о чем спрашивал. Но не спросить было нельзя.
Что сделал? Макар ее пару месяцев отварами отпаивал травяными. На голове у нее дырка была – глиной залепил. Особая глина, целебная. Дырки на теле тоже замазал. Похлебку ей варил каждую неделю, еле отходил. Вылечил. Живая она теперь.
- Я сам вижу, что живая, дальше давай!
А что дальше – как в себя пришла, соображать начала, даже вставать уже могла, тогда ее и распечатал, что ж он, зверь какой болезную девку еть?
- Ты что же?...
Ну а как? За просто так все, что ли? Ради чего он старался, ночей не спал, да от солдат бегал? Два месяца терпел! А потом дожди зарядили, делать особо нечего стало, ну, он и … Сначала сам, Тишка бы не справился. Девкам целку ломать – это уметь надо. Поорала, конечно, не без того, поплакала. Так они ж завсегда по этому делу плачут. Умоляла, просила. Ну, так они завсегда умоляют, а потом ничего, во вкус входят, сами просят. А потом уже, как разошлось, Тишке ее отдал.
- Идиоту вот этому? – Роман стоял бледный, ствол парабеллума ходил ходуном. Андрей взял его за руку, придержал – успокойся, в руках себя держи. Но и ему самому было плохо. Буквально плохо. Боялся, что вырвет прямо сейчас.
- Идиоту… Сын он мне. Мне его не жалко, как думаешь, а офицер? У тебя дети есть? Нет? Оно и видно, не понимаешь ты родителя. У парня целыми днями колом стоит, он чуть не каждый час на двор бегает, под крыльцом вон все залито, а я ему девку не отдам, себе оставлю? Понятно, что отдал. Показал, как надо, куда совать, чего делать. Так теперь его от нее не оторвать! Чуть что – сразу на Машку лезет.
