Пожалуй, в его голосе слышатся нотки недовольства. Или мне это кажется?
Он спрашивает, что мне вообще известно о современном турбостроении.
Ничего неизвестно? Неважно!
Знаю ли я, что за зверь кавитация?
Ага, не знаю! Неважно, никто не знает! Вернее, видят только следствие — изъязвление металла там, где металл встречается с потоком воды, а причины? Их все трактуют по-разному.
Я говорю:
— Мне уже показывали фотографию, где лопасти рабочих колес гидротурбины напоминают лист, изъеденный червями, особенно по краям.
— Червями? — он улыбается. — Палочкой Коха! Инженеры находят, что это напоминает туберкулезное легкое. Верно, отвратительное сравнение. Кавитация — это не гусеница, это даже не палочка Коха, это — тигр!..
Теперь его лицо полно движения. Он негодует, подтрунивает. Ничего от равнодушия! Пожалуй, он даже забыл, что я литератор, разговаривает со мной так, будто я инженер — гидравлик или металлург.
Он говорит:
— Пойдут асуанские «нержавейки», тут народ попарится. Это уж как пить дать!
Он говорит:
— Сюда нужно приходить, как на службу. Вы увидите, как инженеры чертят, рассчитывают, стирают, снова рассчитывают… Может быть, все это ерунда, а может быть — одна мысль лучше другой, одно решение лучше другого… Вообще, имейте в виду, дураков нет. Арабы уже знают, что такое эта самая кавитация, и хотят ее избежать. Потому они и требуют от нас рабочее колесо целиком из нержавеющей стали.
…Должно быть, кроме инстинктов, уже известных науке, есть и такой, специфический для человека, — инстинкт открытия.
В нашей семье ходит рассказ — не то правда, не то анекдот — о том, как мой дед, сапожник, житель маленького городка, получивший трехклассное образование, открыл бином Ньютона.
Он проехал на попутных телегах среди кудахтанья кур и визга живых поросят, которых везли на базары немало верст, и явился в столицу, в высокий ученый совет, прикрывая аккуратно расчесанной ради этого случая бородой инородные заплаты на рубахе.
Его выслушали, расспросили, удивились, дали денег на обратный путь уже по железной дороге и сообщили, что открытие это сделано неким сэром Ньютоном.
Кажется, дед не очень огорчился, потому что, едва успев вернуться, начал изобретать вечный двигатель.
Был он, рассказывают, не слабосильный, не замкнутый чудак, а рыжий, рыжий. Хватал девок за ляжки и шептал в ухо, кроме охальных слов, что-то, по их мнению, уж вовсе неприличное, а в действительности, что вечный двигатель не желает работать и нужно его всякий раз заводить.
