Я был груб, но решил наконец встряхнуть это существо разбить стену его высокомерного безразличия, вернуть его на землю, и не подбирал слов.
Она слушала, слегка побледнев, полураскрыв рот, застыв от неожиданности, словно не могла сразу осмыслить все эти обиды.
— Это неправда… это неправда… — повторяла незнакомка дрожащим голосом. Она хотела сказать ещё что-то, но не нашла сил, отвернулась от меня и пошла к воде, словно искала спасения от моего жестокого голоса в пучине моря.
Я не последовал за ней. Это было бессмысленно. Правда, сев под зонтом, я пожалел, что перегнул палку. Высказал всё, что накопилось в душе в предыдущий день, когда я брёл в толпе, слонялся между мостами, каналами и громадами домов. «Это похоже на провокацию, — подумал я. — Сыплешь самыми обидными обвинениями, чтобы добиться какого-нибудь признания. Что ты досаждаешь этой женщине, зачем копаешься в её мелких тайнах?» Вот всегда так. Стоит нам полюбить человека, как мы в первую очередь до дна переворачиваем его душу, перемещаем всё в ней так, чтобы высвободить побольше места для себя. Раз любишь, значит, любимое существо принадлежит тебе всецело, со всеми его устремлениями, воспоминаниями и чувствами, значит, ты можешь перемещать всё, как хочешь, словно переезжаешь на новую квартиру.
Незнакомка возвратилась и была вновь спокойна и холодна. Завернувшись в халат, она постояла несколько минут, глядя на море, потом сбросила халат и принялась собирать вещи.
— Уже уходите? — спросил я.
Девушка ничего не ответила.
— Я буду ждать вас у входа, — сказал я.
— Незачем вам меня ждать, я этого не хочу.
Она ушла, а я принялся собирать свои вещи. Старик, почувствовав, что назревает скандал, повернул в мою сторону с твою толстую, покрытую складками шею.
«Не спеши, старая гиена, — подумал я. — Не пришёл ещё твой час. И, может быть, никогда не придёт, занимайся своими делами.»
Спустя полчаса, когда незнакомка выходила с пляжа, я преградил ей путь.
— Уходите, — враждебно бросила она. — Не желаю вас видеть.
Девушка пошла по блестевшему в лучах солнца тротуару, но я не отставал от неё и думал, что сейчас мы — такая же комбинация, какую составляли в первый день она и Старик, и то, что на этот раз на месте Старика оказался я сам, было не очень-то большим достижением.
— Послушайте, — говорил я, ускоряя шаг. — Я не хочу досаждать вам, и если вы не желаете меня видеть, обещаю, что никогда не напомню вам о себе. Только поймите, что я не хочу расстаться с вами вот так — с неприязнью и обидой в сердце. Позвольте мне сказать вам несколько слов, чтобы расстаться по-человечески…
