За такими мыслями незаметно пролетел обеденный час, и стрелки циферблата перевалили отметку четырнадцати часов. Пятнадцать минут я не придавал этому особого значения, но по прошествии получаса заерзал в кресле. Я стал ходить по коридорам и торговым залам, но кроме Максима Владиславовича Дмитриева никого там не встретил.
Он сам недоумевал, куда все подевались. Конечно же, такое случалось и раньше. Кто-нибудь постоянно задерживался с обеда, но чтобы сразу все — подобных вещей на его памяти не всплывало, хотя работал он уже почти-что два года.
— Мне всегда кто-нибудь помогает принимать клиентов, — сетовал менеджер магазина, — никогда еще я не оставался в здании совершенно один.
Его слова вполне походили на правду, так как я блуждая по помещениям никого не обнаружил.
— Как же ты один уследишь за всем торговым процессом? — продолжал допытывать я, — Ведь у вас три этажа и несколько залов.
— Не знаю, что и ответить. Никаких указаний на этот счет мне не поступало. Но я надеюсь, что ничего серьезного не случилось, и рано или поздно все появятся на своих местах.
— И я надеюсь, — засомневался я еще больше. — А может все-таки можно как-то связаться с Туркаевым или его секретаршей, или еще с кем-нибудь, и выяснить, что же все-таки происходит?
— Можно, конечно, послать им на пейджер сообщение, но как правило, я подобными вещами не занимаюсь — не тот уровень, — скромно заметил мой собеседник.
Я еще пытался думать, что Туркаевские бандиты все же вернуться, и списывал их внезапное исчезновение на какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, никак не связанные с моим делом. Однако, время тянулось, стрелки циферблата уверенно «завалились» за пятнадцать часов.
И тут у меня настойчиво стала проситься наружу мысль, сидевшая где-то в глубине подсознания и начинавшая, как дятел постукивать в обоих висках, с просьбой открыть ей дорогу. То странное ощущенье тревоги, посетившее меня с самого утра, стало понемногу проясняться. Я все отчетливей осознавал, что меня «надули», как мальчишку, и что Туркаев со своими молодчиками, в настоящее время, пытается скрыться так далеко, что при всем желании мы их вряд ли достанем. Это было только моё размышление, не имевшее под собой определенного фундамента — ничего определенного, но я стал понимать, что в какой-то гонке уже проиграл.
— Во сколько, все ушли? — поинтересовался я между делом.
— Как и обычно в час дня, — было мне откровенным ответом.
Теплясь последней надеждой, я все же спросил:
