Покончив с обедом, в силу своего полового признака, любопытная героиня задала своему спутнику, более сведущему в военном деле, чрезвычайно волновавший ее вопрос:
— Вань, ты как думаешь: скоро они обнаружат, что гонятся за пустым, муляжным, «плавсредством»?
— Судя по течению, — отвечал ей спецназовский офицер, для солидности нахмурив при этом брови, — сегодня к вечеру или — крайний срок! — завтра к утру: местность там очень болотистая, вязкая, поэтому быстро идти они — даже при всем своем желании! — не сумеют, и, несмотря на несильное речное течение, догнать наше хитрое изобретение будет не так-то и просто.
Однако, хотя и успокаивая свою суженную, Иван на самом деле, где-то в самых глубинах души, не был в такой уж достаточной мере оптимистичен, ведь кто-то из бандитов мог разгадать его планы, и они в связи с этим могли начать немедленное преследование. Принимая во внимание это немаловажное обстоятельство, он принял решение двигаться на максимально возможной, проще сказать, наиболее стремительной скорости.
— Вань, ты чего-то боишься? — начиная подозревать нехорошее, Вихрева попыталась проникнуть в его тревожные мысли.
— Нет, просто считаю, что так будет не хуже; надо побыстрее вырваться из этой ловушки и попасть в любой населенный пункт, где есть связь, а еще лучше полиция — туда, думаю, они сунуться не посмеют.
— Не знаю… лично мне кажется, — настаивала совсем неглупая девушка, — что эти подонки способны на все.
— Ну что же, там все и увидим, — только и нашелся что ответить Ковров.
На самом деле опасения его были отнюдь не напрасны… в то время, как отважные герои подкрепляли свои силы едой, Борисов, до этого шедший задумчиво и о чем-то усиленно размышлявший, вдруг внезапно остановился и зычным голосом прокричал:
— Стоп!
Бандиты немедленно остановились. Как водится в таких случаях, когда все чувствуют, что их главарь находится в крайне перевозбужденном, точнее сказать, чересчур взволнованном состоянии, от лица всех остальных подчиненных подельников слово взял небезызвестный Петрович:
— Что, Палыч, что-то случилось?
— Это «развод», — поделился атаман своими мыслями, гневно взмахнув правой рукой, рассекая невидимый воздух, — нас провели, как неразумных детей.
— Почему ты так думаешь? — настаивал самый великовозрастный член этой банды.
— Я не думаю, — в бешенстве «сверкая» глазами, не унимался главарь, — я просто уверен! Вы спросите: чем вызвано мое убеждение?! На что я совершенно определенно отвечу… хотя, нет, сначала спрошу: помнит ли кто следы обуви, ведущие от их ночлега к реке?
