— Я насчитал шестерых, — подвел итог опытный боец спецподразделений, — а ты сказала — их было восемь.
— Да, ну разумеется, — хлопнув себя по лбу, эмоционально вскрикнула Маша, — я совершенно забыла про двух постовых, которых они оставили в месте, где я в первую ночь извлекала из своей ноги пулю.
— Ты ранена? — удивился возлюбленный.
— Да, — ничуть не смущаясь, отвечала храбрая девушка, — чтобы упростить себе задачу, их главный прострелил мне бедро, но при этом, — тут она, скривив правый уголок своих губ, презрительно улыбнулась, — сделал мне снисхождение, предоставив времени до утра, чтобы я могла скрыться подальше.
— Но ты решила…
— Правильно. Я себя прооперировала, и довольно успешно, а утром, пока они «браво» за мной «охотились», вернулась к ним в лагерь, убила оставленного там для охраны юнца, после чего вооружилась и надлежаще экипировалась, — тут она «осветилась» самодовольной ухмылкой и, хлопнув по туго набитому вещмешку, подытожила: — А заодно набрала и консервированных припасов.
— Ну, ты прямо, как настоящий спецназовец, — восхищено произнес довольный Ковров, — ни о чем не забыла.
— Да, я такая, — согласилась самодовольная рассказчица и крепче прижалась к своему самому дорогому и любимому человеку, — и все это благодаря только тебе, ведь, скажем, если бы это случилось лет эдак шесть-семь назад, еще до нашей с тобой первой встречи, то шансов выжить у меня, точно бы, никаких в этой «гнилой заднице» не осталось. Но, моя история на этом заканчивается, а теперь хотелось бы выслушать твою, а именно: почему, Ваня, ты меня бросил и не явился, чтобы взять, как обещал, в жены, — ровно два года назад?
— Нет, — задумчиво произнес, нахмурив брови, Иван, — в этом вопросе ты ошибаешься, и я тебя не бросал, а просто обстоятельства сложились таким образом, что я не мог вот так вот просто взять и явиться.
— Что-то случилось?
— Да.
— И что именно? — настаивала мелодичным голосом девушка, выводя своего любимого на откровенно признательный разговор.
Офицер некоторое время молчал, собираясь с нужными мыслями, прекрасно понимая, что обязательно должен поведать свои злоключения этой очаровательной девушке, с которой он поступил в данном случае совсем непорядочно. Через пять минут, осознав, что безмолвие только затягивается, он в конце концов приступил к своему повествовательному рассказу:
— Когда я был в своей последней дальней командировке, наш отряд был отправлен на зачистку одного кавказского поселения, и хотя оно было и небольшим, но боевики умудрились устроить нам там жестокую, чрезвычайно лихую засаду; дело было плохо, и мы неоднократно запрашивали по рации подкрепление, но помощь нам так и не оказали, напротив же, «родное» командование бросило нас на произвол собственных сил, да еще разве что беспощадной судьбы. Бой был очень ожесточенный, но силы были явно неравные, и враг многократно превосходил нас своим боеспособным количеством; к концу все мои товарищи были убиты, да и я мало чем отличался от мертвого… наверное, потому только и выжил, что такое же предположение сложилось, как оказалось, у сильно спешивших противников, которые в связи с таким удачным, по их мнению, обстоятельством и не стали меня, в свою очередь, добивать.
